– Неправда. Не только он, но и ты принадлежишь мне, – сказала я голосом, который показался мне чужим. Шейм задрожала, словно изо всех сил пыталась сопротивляться моему приказу. Но я подавила ее испуганную магию и прижала ее губы к своим. Шейм застонала, испуганно вскрикнула, когда я начала втягивать воздух. Я жадно втянула в себя ее душу. Богиня задрожала. Ее тело стало хрупким и рассыпалось на ядовито-зеленые частички, которые завертелись в воздухе, а затем приземлились на моей коже. Мое тело стало тяжелым. Как будто перенасыщенным. И все же я позволила остаткам Шейм заполнить меня. На вкус она была как кислое яблоко, корица и легкий яд, от которого покалывало на языке. Я зашаталась. Время снова обрело привычный ход. Пиас споткнулся, встал передо мной и вовремя меня поймал. Мои ноги превратились в пудинг.
– Ворриор! Ты что сделала? Ворриор? – спросил он с паникой в голосе, убирая волосы с моего лица. Я устало моргала.
– Ворриор! – зарычал Пиас. – Скажи что-нибудь!
– Мне плохо.
– Что?
– Меня сейчас стошнит! – Я задыхалась. Частички, которые недавно были составными частями Шейм, задвигались. Я чувствовала, как они бродят во мне. Чувствовала ее гнев и ревность, поедающие меня изнутри. Ее власть была слишком тяжелой. Ее было слишком много, чтобы я могла удерживать ее в себе.
– Погоди! – приказал Пиас, поднимая меня на руки.
Уии! Я с трудом могла удержаться от радостного вздоха. Боже! Эти руки! Когда-нибудь я посвящу им стихотворение. Или хайку. Или сонет.
– Ты можешь еще немного продержаться?
Я прижала руки ко рту, меня тошнило. На мои глаза навернулись слезы. Но я смело кивнула. Пиас кивнул мне в ответ и хотел уже пойти, но я извивалась и многозначительно кивнула на Брейва в горшке, который почти облысел от волнения. Пиас сначала посмотрел на растение, а потом на меня. Он поднял свою синюю бровь. Я не могла не улыбнуться, даже если из-за этого из моего рта могла выплеснуться частичка Шейм.
– Мне надо взять его с собой?
Я рыгнула в ответ.
Он вздохнул и посмотрел на меня с такой теплотой и любовью, что его глаза заблестели, как жидкое серебро. К сожалению, этот момент тут же прошел.
– Возьми ты его! – рявкнул он, опустив руки так низко, чтобы я могла схватить растение, прежде чем бог вынес нас из клуба. У Чарминга будет инфаркт, когда он увидит это поле боя в своем клубе. Я втайне надеялась, что он еще некоторое время останется в отключке. Надеюсь, О и Бизар взяли его с собой. Пиас проворно пробивался сквозь щебень, бетон и что-то похожее на жалкие остатки люстры, и вскоре мы оказались на улице. Его ноги практически летели над асфальтом. Темнота проносилась мимо нас, как и мерцающие огни и любопытные лица. Я чувствовала покалывание магии на коже всякий раз, когда мы проходили мимо какого-нибудь бога. Я тяжело дышала, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы держать в себе Шейм, от которой у меня сжался желудок. Пиас крепко прижимал меня к себе. Я закрыла глаза и вдохнула его запах озона, снега и магии. По моей коже побежали мурашки. Я выплюнула немного Шейм на его черную рубашку.
– Почти на месте, – пообещал мне он. Его дыхание щекотало мое ухо. Я понятия не имела, куда он меня несет. Обратно в пентхаус? Холодный бриз, запах средств дезинфекции и искусственного лимона ударили мне в нос. Я прищурилась. Мы были в месте, которое я уже знала. Оно было во мне. Это была та странная операционная, безнадежно забитая книгами, пробирками, хирургическими инструментами и металлическими столами. Доктор стоял в дверном проеме и поднял брови, когда мы с Пиасом и Брейвом пробежали мимо него.
– Что…
– Пойдем со мной! – скомандовал Пиас, занося меня в коридор, выложенный зеленой плиткой. Чуть позже он открыл большую железную дверь, которая заскрипела так, будто ее уже много лет не смазывали. Свет замерцал и включился. Он был таким ярким, что у меня заболели глаза. Меня тошнило все сильнее. Я еще недолго смогу сдерживать Шейм внутри себя.
– Что случилось? – спросил доктор.
– Сейчас увидишь! – Пиас поставил меня на ноги. Я закачалась. Мы находились в пустой белой комнате, напоминающей камеру. Доктор встал за стеклянным окном и смотрел на происходящее.
– Теперь можно! – сказал мне Пиас.
Я сделала, что требовалось. Я наклонилась, и меня вырвало содержимым души Шейм. Частички задрожали и сорвались с моей кожи. Я затряслась в судорогах, болтаясь по полу и извиваясь, а Шейм выходила из каждой моей поры. Я больше не могла дышать. Открыла рот, чтобы крикнуть, но вместо этого оттуда вылетела душа. Она собралась лужей на полу, а затем растянулась и становилась больше с каждым моим плевком. Я почувствовала холодную руку Пиаса на своей шее, сильную и успокаивающую. Меня тошнило еще сильнее. Лужа становилась все больше. Казалось, что меня выворачивало целую вечность. И наконец все прекратилось. Я лежала на полу вся в поту и слышала раздражающее гудение в своих ушах. Душа Шейм тем временем собиралась воедино. Она снова становилась телом. Волосы, глаза, рот, нос, шея, ноги. Она снова оказалась перед нами. Ее рот открылся, она хлопала глазами и не могла сказать ни слова. Пиас рядом со мной так дрожал, что даже в своем ужасном состоянии я подняла на него взгляд. Он смеялся. Хохотал во все горло. Он откинул голову назад, поднял меня на руки и нежно поцеловал в губы. Я смущенно смотрела на него. Все мое тело дрожало.
– Ты – ключ ко всему!
– Что? – Я была шокирована поцелуем и слишком устала от этих жутких рвотных позывов. Поэтому я не могла ясно мыслить.
Пиас снова засмеялся. Было очень красиво. Этот смех однозначно надо было запатентовать. Он заставлял мою душу сиять.
– Ты это видел? – спросил он, поворачиваясь к доктору. Тот прислонился к стеклу, нахмурив лоб.
– Я не уверен… – сказал он наконец. Голос был заглушен стеклом.
– Как ты можешь быть неуверенным? – Голос Пиаса снова звучал раздраженно, и бог прижал меня к себе, как плюшевого мишку. – Она – ключ ко всему! Ее нам не хватало!
– Потому что ее стошнило Шейм?
– Потому что она может держать в себе богов! – сказал Пиас. – Несмотря на свой возраст, греки все еще слишком сильны. Мы не могли поймать их и запереть, не спровоцировав этим стихийное бедствие. Но она… – он потряс меня, – она может это сделать.
– М-м-м… – пробормотал доктор. Он все еще хмурился. – Она всегда так может?
– Это еще что значит? Конечно всегда! – Взгляд Пиаса скользнул ко мне. – Или нет? – добавил он.
– Э-э… – прохрипела я, все еще ошеломленная. – Я без понятия, сегодня я впервые съела богиню.
– Ну, это не совсем было похоже на то, что ты ее съела, – пробормотал врач.
Пиас проигнорировал его и поднял меня на руки так высоко, что мои ноги болтались в воздухе.
– Ты… ты еще не делала этого раньше? – спросил он у меня.
– Э-э… нет. Когда бы я, по-твоему, сделала нечто подобное?
