– Но ты же только что сделала! – Он потряс меня так, что моя голова болталась из стороны в сторону.
– Да-а, но я понятия не имею как.
– Пиас, тебе стоит перестать пытаться вытрясти чудо из Ворриор, – строго сказал доктор. – Давай сначала выясним, что она умеет. Потренируемся. Что бы она ни сделала, это могло быть и однократной акцией. Может быть, это работает лишь в особых случаях. Прежде чем ты выдумаешь невероятный план, мы должны присмотреться к ней.
– Но она ключ! – упрямо кричал Пиас. Его пальцы так сильно вцепились в мои руки, что мне стало больно. Я сопротивлялась, шевеля ногами. – То, что она пришла ко мне, не случайность. Она ключ, друг мой.
Шейм тем временем пялилась на Пиаса, словно побитая собака.
– Ты поцеловал ее, – прошептала она, и ее голос сломался. Мне почти стало ее жаль.
– Я буду целовать ее так часто, как мне захочется! – крикнул на нее Пиас, даже не взглянув на ее дрожащие губы.
– Да как ты смеешь… – Ее дыхание было таким прерывистым, что я уже испугалась, что ее идеальная грудь может в любой момент выскочить из глубокого декольте.
– Я? А ты как смеешь? Но это сейчас неважно. Ты можешь еще раз это сделать, Ворриор? – Пиас уставился на меня.
Я уставилась на него, как баран на новые ворота.
– Ты о чем? – в панике прохрипела я.
Пиас нетерпеливо фыркнул:
– Ты можешь снова проглотить ее душу?
– «Можешь» или «хочешь»? – спросила я.
– «Можешь»! – крикнул он. – Делай! – Он толкнул меня в направлении Шейм, которая смотрела на меня с ненавистью в глазах. Я споткнулась, но быстро поймала равновесие и повернулась к Пиасу:
– Скажи мне, ты с ума сошел? Я сейчас точно не буду этого делать!
– Делай! – Он был так напряжен, что на его шее проступили вены. В это мгновение я снова вспомнила, почему его так ненавидела. Почему я вообще об этом забыла?
– Нет! – Я скрестила руки на груди.
– Делай, или я…
– Или ты ничего ей не сделаешь, – прервал врач угрозу Пиаса, о которой бы он обязательно пожалел. Я бы об этом позаботилась. – Оставь ее в покое сегодня, Пиас. Ворриор выглядит так, будто упадет в обморок в любой момент. В ней слишком много яда и магии. Я не допущу повторения всего этого сегодня. Что бы ты ни вбил себе в череп. Унеси ее отсюда. Сейчас же.
– Да, Пиас, сейчас же! – повторила я за врачом, качаясь. Пиас явно пытался взять себя в руки. Он смотрел то на меня, то на Шейм.
– Завтра, – сказал он мне наконец. – Завтра ты это повторишь.
Я не стала ему отвечать. Пусть идет к черту. К сожалению, я тоже была слишком слаба, чтобы самостоятельно выбраться из этого подземелья в духе техасской резни бензопилой. Мистер ледяной придурок, казалось, тоже это заметил, потому что безо всяких комментариев поднял меня на руки. Когда он попытался выйти из комнаты, Шейм ринулась вперед и ухватила его за штанину. Ее красивое лицо приобрело какое-то дикое выражение.
– А что насчет меня?
– Ты остаешься здесь! – зарычал Пиас. – Эти камеры в любом случае должны быть протестированы на предмет возможности побега. А если я завтра не почувствую желания свернуть тебе шею, ты пригодишься мне для того, чтобы тренировать Ворриор.
– Чтооооо?
– Никогда!
Первая реплика была моя. Последняя была от мисс прекрасные сиськи. Пиас заскрипел зубами и окинул меня раздраженным взглядом. Я сердито смотрела на него.
– Никаких возражений! – прошипел он, сильнее схватив меня за талию и, словно пещерный человек, вытащив из белой камеры.
– Ты не можешь так со мной поступить! – визжала Шейм. Пиас закрыл стеклянную дверь за нами, не реагируя на нее. Шейм пронзительно крикнула. Несмотря на толстое стекло между нами, мои уши болели. Она бросилась на прозрачную стену, словно фурия, а затем была оглушена таким сильным электрическим ударом, что пролетела по всей комнате и приземлилась на пол кучей из одежды, грудей и волос.
– Ой! – радостно прокомментировала я.
Шейм уставилась на меня. Наверное, я должна была испепелиться под этим взглядом.
Откуда-то доносилось жужжание. Над нами летали современные камеры наблюдения. Пиас тоже поднял голову:
– Ты слышишь меня, Хак?
С кем это он разговаривал? Я услышала щелчок, а затем из ниоткуда раздался молодой мужской голос:
– Ну как оно, босс?
– Увеличь напряжение. Она все еще должна стоять, а так быть не должно.
– Все понятно, босс. Может, мне еще уменьшить подачу кислорода?
– Да. И свяжись с остальными. Завтра проведем совещание элиты.
– Будет сделано. Э-э, босс?
– Что?
– Кажется, тебе стоит позаботиться об улитке на твоих руках. Выглядит так, будто она вот-вот потеряет сознание.
Я что, действительно так плохо выглядела? Когда я зашла так далеко, что меня стали высмеивать невидимые люди из громкоговорителя? М-да. К сожалению, они не были не правы. Я действительно была близка к потере сознания. Нормально ли было то, что я видела перед собой два лица Пиаса? Мои раны уже затянулись, но в моих венах было однозначно все еще слишком много яда Шейм. Всякий раз, когда моя заживляющая сила затягивала раны, яд снова их раскрывал. Взгляд Пиаса устремился на меня. Его дыхание щекотало мою шею. Он едва заметно сильнее ухватил меня за бедра и дал доктору понять, что он должен идти впереди. Тот серьезно кивнул и пошел, а мы – за ним. Шейм выкрикивала ругательства нам вслед. Мне, совершенно выбитой из колеи, все же удалось показать ей средний палец и сильнее схватить растение-Брейва, когда мы покинули помещение. Железная дверь глухо закрылась за нами. Мы снова оказались в жуткой лаборатории из моего сна. Как и раньше, она выглядела так, словно тут взорвалась бомба. Для меня было загадкой, как док мог работать в таком бардаке, но я была слишком убита, чтобы всерьез беспокоиться о столбняке и ящуре, которыми я могла тут заразиться.
– На стол номер шесть! – сказал док Пиасу, и тот положил меня на холодный стол. Я застонала. Должно быть, я выглядела как зомби. Наполовину выжженная ядом, с торчащими наружу мышцами.
– Выпей это. – Док протянул мне не очень чистый бокал с содержимым цвета грязи.
– Что это такое?
– Не ворчи, а пей.
– Пахнет как коровья моча.
– Правда? Зря ты принимаешь меня за человека, который будет беспокоиться за твое обоняние. Пей, а то я позволю нашему супергерою дать тебе по голове.
Мы ядовито смотрели друг на друга.
– Ух ты, ты явно должна быть на обложке следующего выпуска «Космополитена» с подписью «самая обаятельная и привлекательная».
Пиас издал звук, подозрительно похожий на подавленный смех. Доктор раздраженно смотрел на меня и без предупреждения зажал мне нос. Я непроизвольно стала отбиваться.
