– Ладно, уговорили, – щелкнул пальцами Генрих Иванович, на глазах делаясь приветливее. – Каковы будут ваши пожелания? Режиссер, актеры?..
– На ваше усмотрение. Мне интересен сюжет, а не то, чтобы меня сыграл Бред Питт.
Сценарист окинул его профессиональным взглядом – точь-в-точь мужской портной.
– А Бред Питт и не подойдет, типаж не тот.
– Но вы хотя бы расскажете, как делаете все это? – Игорь постарался изобразить скептическую усмешку, которая, он чувствовал, не слишком удалась. – Что, связываетесь по мобильнику с богом и просите прислать папку с личным делом господина такого-то?
– Давайте присядем. – Генрих Иванович указал Игорю в угол у окна, и гость послушно опустился на диванчик у стены, оказавшийся весьма комфортным, а сам подвинул офисный стул и сел на него верхом точно напротив Игоря – глаза в глаза:
– Бог тут ни при чем. Как сказал Лейбниц, я не нуждаюсь в этой гипотезе. При всем развитии научных знаний о мире, современный человек – по-прежнему дикарь. Ему нравится думать, что где-то там, на небесах, кто-то большой и сильный руководит людьми, воздавая каждому по заслугам. Современный человек, подобно дикарю, привержен элементарным схемам: счастье – вознаграждение за хорошее поведение, несчастье – наказание за какие-то мифические грехи… На самом деле все не так просто, а… еще проще. Нет ничего сверхъестественного в предсказании судьбы, как и во всем прочем. Ни малейшей мистики, чистейший материализм.
Игорь уловил, что с момента подписания чека сдержанность Сценариста снова сменилась словоохотливостью. Ну что ж, Игорь не прочь поддержать его болтовню и развить тему предсказания судьбы. Собственно, не за этим ли он проделал долгий путь в Швейцарию?
* * *
– Итак, – начал свою лекцию Сценарист, покачиваясь на стуле, – давайте раз и навсегда уясним, что никакой бог, никакая сверхъестественная, стоящая надо всем и вся личность в нашу жизнь не вмешивается. Свой жизненный сценарий человек пишет сам, начиная с раннего детства и вплоть до финала, которым опять-таки обязан исключительно себе.
– Как это «себе»? – Игорь добросовестно попытался следовать в русле его рассуждений. – Если я иду по улице и меня сбила машина, это что, по-вашему, я сам под колеса бросился? Это же чистой воды случайность!
– Если вы переходили дорогу, будучи слегка навеселе, – спокойно парировал Генрих Иванович, – а напились вы из-за того, что поссорились с женой, а постоянно ссоритесь вы с женой потому, что женились на ней исключительно из-за внешности, а внешность ее вам понравилась потому, что напомнила фотографию Элизабет Тейлор, которая висела на стене у кровати вашей матери – не скажете ли вы, что это не случайность, а закономерность?
– А если я был трезв, как стекло?
– Значит, имелись какие-то другие причины. Ведь отчего-то вы не заметили автомобиль и не успели отскочить? Значит, о чем-то задумались или были взволнованны… Или переходили дорогу на красный свет, нарушали правила – а желание нарушать правила тоже обычно уходит корнями в детство, в воспитание, в бунтарскую юность…
Игорь задумался, ища изъян в его логике. И не находил.
– Не считайте меня провидцем или колдуном. В голосе Сценариста отчетливо слышалась усталость: как, должно быть, ему надоело повторять все эти объяснения – снова и снова, каждому клиенту! – Я был психоаналитиком – наверное, чересчур успешным психоаналитиком. Профессионально копаясь в прошлом своих пациентов, я в какой-то момент понял, что способен предсказывать их будущее. Имея возможность наблюдать этих людей на протяжении долгого времени, я проверял – сбывалось все до мельчайших деталей. Отсюда вывод: совершенные в прошлом поступки позволяют вычислить то, что случится потом. Это как в уравнении – известные члены позволяют вычислить неизвестные. Одним словом, если хотите, мне удалось вывести алгебраическую формулу судьбы.
Что-то в этом математически выверенном предвидении по-прежнему казалось Игорю подозрительным.
– Но как же люди, которым еще только предстоит сыграть роль в моей судьбе? Разве формула позволит предсказать их имена? Их внешность?
– Легко! – по-мальчишески радостно воскликнул Сценарист, точно ждал именно этого возражения. – Они уже записаны в вашем сценарии – между прочим, на самом базовом, генетическом уровне. Известно ли вам, что разлученные в детстве и никогда не знавшие друг друга однояйцевые близнецы выбирают себе в жены женщин с одинаковыми именами, похожих, как сестры? Что эти самые разлученные близнецы одинаково одеваются, выбирают одни и те же профессии, любят одни и те же блюда, болеют одними и теми же болезнями в одно и то же время? Хотя, подчеркиваю, никакой мистики тут нет. Генетики подтвердят: чистая биология.
– А как же научно-технический прогресс? – Игорь продолжал упорно докапываться, где же тут подвох. – Лет через сорок, как предсказывают футурологи, в наш быт войдет новый транспорт, новое градостроительство, компьютеры и телефоны заменят микроскопические устройства, позволяющие пользоваться принципиально иными способами связи… Что, все это тоже будет отражено в фильме?
– Что касается технических нововведений, многое из того, о чем вы говорите, уже изобретено. И не внедряется только по той причине, что невыгодно представителям крупного капитала, потому что они сначала намерены выжать все доходы из продаж автомобилей, мобильников и компьютеров, основанных на старых, хорошо разработанных принципах. У меня много знакомых в мире крупнейших производителей техники – нет-нет, не клиентов! Просто друзей. Мы иногда беседуем с ними на эти темы. Однако на вашем месте я бы не слишком беспокоился о том, как будет выглядеть мир через сорок лет. Сеанс психоанализа мы с вами пока не проводили, но что-то – вероятно, опыт – мне подсказывает, что еще сорока лет жизни вам не отмерено. Полагаю, гораздо меньше… но пока не могу сказать, насколько меньше.
На этот раз Игорь промолчал, прижав руки к вискам, точно пытаясь унять в них биение крови.
– Ну вот, думаю, я вас достаточно подготовил. Можем приступать к сеансу. Пройдемте в соседнюю комнату.
Соседняя комната оказалась небольшой, очень уютной, приятно освещенной солнцем. По части мебели отмечался тот же, свойственный, видимо, всему стилю особняка на Грабенштрассе, минимализм: письменный стол, пара глубоких кресел и удобная кушетка вроде тех, что стоят в кабинетах психоаналитиков. Что-то в освещении и цвете стен напоминало солярий дорогого санатория и предрасполагало к отдыху… или даже ко сну… Игорь вдруг вспомнил, что рано встал, с утра на ногах, плюс еще утомительные передвижения транспортом… Было бы очень недурственно прилечь на эту кушеточку и придавить часика два-три… Наверное, это крайне глупо – вот так лечь и заснуть в чужом доме; но почему-то сейчас этот поступок представлялся Игорю в высшей степени естественным.
Сценарист обвел рукой это на редкость спокойное помещение:
– Как видите, никаких приборов для сканирования мозга. Так же нет ни свеч, ни хрустальных шаров, ни благовоний. Нет даже, – многозначительно скривил он губы, – черного ворона. Или хотя бы его чучела. Я не сторонник дешевых эффектов.
