– Да пускай смотрит, там же никого нет, – миролюбиво сказал
низенький и прошипел напарнику: – этой малахольной лучше уступить, а то час от нее не отделаемся.
– Понавезли писателей! Как будто здесь в Дуделкино своих идиотов мало, – проворчал высокий и презрительно сплюнул.
Кира скрылась в сарае и через несколько секунд вышла оттуда с радостной улыбкой:
– Спасибо, господа! У вас такой классный сарайчик! Ну прямо просится в мою новую сказку.
– Вот ведь принесли черти мадам Дурко! – сказал высокий, когда дамочка скрылась из вида.
– В этот заезд почти все такие! – проворчал низенький. – Шеф и Султанша зачем-то решили превратить наш санаторий на месяц в дурдом.
– Думаю, это неспроста. Шеф что-то задумал, мозги у него хорошо варят, – сделал вывод высокий и добавил, – пошли поищем, куда девались наши Пушкин-Кукушкин и Ахматова-Дурковатова. Далеко уйти не могли. Все же это писатели, а не спецназовцы.
Башмачков дождался, когда бандиты скрылись из вида, и лишь тогда тихо сказал:
– По-моему, Лин, выход остался один: вылезаем через нашу дырку в рабице и дуем со всех ног в Дуделкино. Там выясняем у Коромысловой, где находится местное отделение полиции, бежим туда, пишем заявление о похищении и заставляем ментов его у нас принять. Вещи заберем позже, когда вернемся сюда вместе с полицией.
Лина потерла запястья и задумчиво сказала:
– Видишь, даже следы от веревок почти исчезли. Ты забыл, что менты обычно говорят в таких случаях? У нас, мол, полно неопознанных трупов, полиции без ваших писательских фантазий есть чем заняться и все такое… Если бы вас убили, господа писатели, – тогда другое дело. Труп – это факт, который невозможно отменить.
– Значит, срочно звоним Коляну. Пусть высылает группу захвата!
– А на каком основании? Что мы пятнадцать минут посидели в сарае со связанными руками? Волков отбрешется, ему не впервой. Скажет, что это такая интерактивная игра в финале семинара. Так сказать, программа «Розыгрыш» приехала в пансионат, чтобы нас повеселить. Группа захвата похищает писателей, а остальные их ищут.
– Знаешь, у меня есть предложение получше. Давай запремся у меня в номере и напишем настоящую биографию Ивана Кармашова! Вернее, не Ивана Кармашова, а Владислава Волкова. Надо показать Волчку: мы знаем, кто он такой и что затеял. Главное – что мы его не боимся. При таком количестве свидетелей он не посмеет нас тронуть. А если дернется – выдаст себя с головой. По-моему, так мы сможем поставить жирную точку во всей этой мутной истории.
– Ты уверена, что бандиты не захотят укокошить нас этой ночью? Типа отомстить за то, что мы их подставили.
– Не будем открывать дверь, подходить к окну и выглядывать на балкон. В таком случае шансов у них немного. Утром, при всем честном народе, они не рискнут на нас напасть.
Одним словом, Лина предложила повысить ставки и пойти с козырей.
Башмачков не пришел в восторг от ее предложения, но ничего лучше так и не смог придумать.
Сенсационное открытие
Лина и Башмачков появились с утра у стойки администратора хмурые и не выспавшиеся. Лица их выглядели так, словно их только что вынули из стиральной машины и не успели разгладить. Любой, увидев их в ту минуту, подумал бы, что пара всю ночь занималась сексом и распивала водку.
– Сказать кому – не поверят, что мы не разгибаясь работали над текстом и уснули только под утро, – усмехнулась Лина. Башмачков нашел в себе силы лишь кивнуть.
Они молча позавтракали за дальним столиком и продолжали сидеть, молча глядя друг на друга. Наконец они решили, что все равно придется идти в зал и наливать очередную чашку кофе не имеет смысла.
Администратор Милана была уже за стойкой.
– Доброе утро! – улыбнулась она, завидев Лину и Башмачкова. – Вы, вроде бы, завтра уезжаете?
– Типа того, – буркнул Башмачков.
– Как жаль! – отозвалась Милана. – я уже к вам привыкла.
– Признайтесь, вы говорите это всем каждые две недели? – поинтересовался Башмачков.
– Не всем, – Милана слегка обиделась, – только самым приятным гостям. – О некоторых я точно скучать не буду.
– Кстати, – вспомнила Лина, – вы обещали рассказать нам кое-что про Марию Кармини. Обидно будет, если мы уедем, так и не узнав роковую тайну поэтессы.
– Да уж, так просто до нее не добраться. Знаете, у меня свои счеты с этой мегерой. Однажды она меня серьезно подставила, и я едва не вылетела с работы, хотя все ее обвинения были сущей клеветой. Думаю, Кармини ненавидит меня лишь потому, что я моложе ее лет на сорок. Не откажу себе в маленьком удовольствии открыть тайну этой грымзы. Знаете, иногда месть бывает слаще пирожных. Только. прошу вас, никому не проболтайтесь. А то у меня будут неприятности, поскольку нам запрещено раскрывать личные данные гостей отеля.
– Говорите скорее, не то я умру от любопытства! – потребовала Лина. – Что скрывает от литературной общественности наша роковая поэтесса Мария Кармини?
– Ее тайна состоит в том, что она никакая не Кармини, – улыбнулась девушка. – Кармини – всего лишь поэтический псевдоним.
– А какая же ее настоящая фамилия? Каркуша? – ехидно предположила Лина. – судя по обилию блестящей бижутерии она похожа на ворону из детской передачи.
Милана с загадочным лицом достала из сейфа ящичек с паспортами, нашла документ в бордовой обложке и сунула под нос Лине.
– Кармашова Мария Ивановна, – прочитала Лина вслух.
– Вот это новость! – она ахнула, взглянула на Башмачкова и на всякий случай ухватилась за стойку, чтобы устоять на каблуках.
– Что это означает? – спросила она Милану.
– А то и означает, что Мария Ивановна – бывшая жена нашего директора. Говорят, он после свадьбы взял себе ее фамилию, но через несколько лет они расстались. Впрочем, это не удивительно, если иметь в виду их разницу в возрасте – пятнадцать лет – и ее вздорный характер.
– Зачем же она сюда явилась? – Башмачков решил перейти от бесполезных женских сплетен к делу. – Что ей здесь надо?
– Понятия не имею. Наверное, шеф зачем-то попросил ее поучаствовать в семинаре.
Милана пристально взглянула на Башмачкова, и Лине стало ясно, что девушка знает гораздо больше, чем решилась рассказать.
Куда приводят стихи
Писатель Юлиан Ловчев, к которому молодая поэтесса Мария Кармини устроилась секретарем, разумеется, был давно и глубоко женат и ничего менять в своей жизни не собирался. Все же тридцать лет в браке – это вам не кот начихал. Не тот возраст, чтобы безоглядно отдаваться страстям, ссориться с детьми и делить с женой в суде нажитое за совместные годы добро. Тем более, что никогда не знаешь, чем на деле обернется приключение с очередной своенравной молодухой. Однако закрутить роман с юной сочинительницей, так сказать, для вдохновения, Ловчев за грех не считал. Когда слухи об очередном походе благоверного «налево» доходили до жены, Юлиан Мефодьевич клялся ей в вечной любви и покупал очередной наряд в валютной «Березке», благо его книги исправно издавались за границей, а гонорар совписам буржуи платили без проволочки – через Всесоюзное агентство по охране авторских прав. Жена Юлиана каждый раз горько рыдала, однако в очередной раз прощала благоверного.
