Любке стало стыдно за руки, и она их спрятала, выдернув из теплой и мягкой ладони женщины.
Женщина Любке понравилась, упасть перед нею в грязь лицом не хотелось, и теперь она думала только о том, чтобы продержаться.
– Славная девочка, умница…
Любка покраснела. Умницей ее никогда не называли. Наверное, умницей она все же не была. И когда эти двое узнают, что о ней думают в деревне, получится, что она их как бы обманула.
– Нет, – с досадой призналась Любка. – Я еще в школу не ходила…
Про школу-интернат, о которой уже все было решено, она решила промолчать. Ей стало так стыдно, будто ее обман уже раскрыли.
Мужчина и женщина переглянулись и засмеялись.
Любка смутилась. Наверное, они догадались. Как же их убедить, что она не то, что о ней думают?
– А я писать умею, – похвасталась она, радуясь, что есть возможность проявить свои знания. Она присела, смахнув предательски вытекшую изо рта слюну, и начертила на песке ту самую букву.
– А какая это буква? – мягко улыбнулась женщина, присев рядом.
– Не знаю, – призналась Любка, тяжело вздохнув. – Мне никто не сказал.
– Мы тебе верим, – произнес мужчина, внезапно заболев вместе с нею.
Любка испугалась. Руки у мужчины скрючились, из оскаленного рта потекла слюна, голова его вздрагивала, а глаза стали дикими и озлобленными. И на мгновение ей показалось, что волк стоит перед нею. Очень большой, черный, обросший шерстью. Любке стало жутко и холодно.
Так она… так страшно она выглядела?
Но мужчина внезапно прекратил болеть, сбрасывая с себя покрывало волчьего облака.
– Ты думаешь, я стал глупым? – рассмеялся он. – Рано или поздно болезнь уйдет, возможно, насовсем. Но люди, которые смеются, останутся такими до конца своих дней. Им уже не поможешь.
Он вдруг легко подпрыгнул, перевернувшись в воздухе и приземлившись на обе ноги. Усмехнулся, взглянув на нее лукаво, пробежал по воздуху, а следом, вскрикнув ободряюще, подпрыгнула и пробежала по воздуху женщина. И, обнявшись с мужчиной, закружились в вихре какого-то дикого танца.
На этот раз Любка смутилась от множества нахлынувших на нее чувств. Она стояла, замерев, и смотрела на мужчину и женщину, не мигая, Конечно, они были добрыми. Хотелось идти за ними, куда глаза глядят. Полем, лесом…
Наверное, у нее родители были такие же…
Где-то недалеко была их деревня, с несколькими домами из белого камня, и белые лилии в пруду, по ночам падали звезды и приходили в гости странные и непохожие на людей существа, а прямо под ногами клад…
А как же мать? Николка? Пропадут они без нее… внезапно расстроившись, спохватилась Любка. Она уткнулась взглядом в землю, внезапно обнаружив, что и мужчина и женщина стоят рядом, как будто не кружились только что, и даже не покидали то место, где она их видела.
– Ты очень любишь маму? – мягко поинтересовалась женщина, погладив ее по голове.
Любка молча обреченно кивнула.
– Но она все время слушает злых людей, – посочувствовал ей мужчина.
Любка снова молча кивнула, сунув в карманы руки, которые сразу стали лишними, пнув носком ноги корзинку, в которой лежали хлеб и нож. Как же он догадался? Наверное, следовало угостить их горохом, рассудила она, заприметив лопух с большими листьями. И повеселела, склонившись над корзинкой. Для таких хороших людей не жалко. Она достала хлеб, выгребая горох, положила все это на лист лопуха, присаживаясь на корточки.
– Я резать не умею, – она протянула нож и хлеб женщине. Мужчина вызывал у нее странное чувство тревоги и смущения.
– Наверное, мы тоже должны тебя чем-то угостить… – пробормотал мужчина. – Но мы ничего с собой не взяли.
– Нет, нет! – замахала руками Любка, отказываясь. – Я не хочу кушать, я поела… там, в поле…
– А вода? Вода нам не помешает, – решительно произнес мужчина, протягивая Любке свою фляжку.
– А вы какой клад нашли? – поинтересовалась она. – Который колдун спрятал? Черную книгу?
Женщина засмеялась, снова переглянувшись с мужчиной, который жевал неторопливо тоненький ломтик.
– Много-много колдунов! – усмехнулся мужчина. – И приставили к кладу страшное чудовище, который охраняет его днем и ночью. И забирает всех, кто кладу дорог. Заметь, переживают теперь, как вернуть эту книгу назад.
– А зачем тогда они ее закопали? – удивилась Любка, сильно желая взглянуть на клад хоть одним глазком.
– Не знаю, наверное, испугались, что сила той книги выйдет наружу, а они не смогут ею управлять.
Любка взяла еще один кусочек хлеба, пошулушив гороха, стараясь не сильно показывать свои руки. Руки грязные, но мыть поздно и негде… У ее новых знакомых руки были такие чистые и белые, как будто они никогда не работали на огороде. А у женщины ногти еще и длинные, покрытие серебристым лаком, под цвет ее плаща.
Любка рассматривала ее ногти во все глаза.
Ясно, что клад ей показывать не собирались. Наверное, на него нельзя было посмотреть и не умереть, если его охраняло чудовище. Обидеться ей и в голову не пришло, и то, что клад достался хорошим людям, только порадовало. Значит, бояться больше нечего.
– А привидения? – по-деловому полюбопытствовала она. – Здесь их много!
– Это выдумка, – не сомневаясь, заверил ее мужчина, немного посолив ей хлеб. – Я здесь часто бываю, никаких приведений не видел! Приведения живут среди людей одну человеческую жизнь. Долгую, конечно, до Страшного Суда. А если было бы не так, то их уже накопилось бы столько, что можно было бы ночью не включать фонари!
Любка засмеялась, лукаво взглянув на мужчину. И то правда! И вдруг заметила, что руки у нее совсем не дрожат, ну ни капельки. Ей стало весело. Пожалуй, она даже собой гордилась. Так с нею еще никто не разговаривал.
И не страшно совсем.
– Значит, нынче пойдешь в школу? – порадовалась за нее женщина.
– Нет, только на будущий год, – Любка снова покраснела, не зная, сказать про школу-интернат, или не говорить пока. Все же, знают они ее недолго. – Но я бы хотела, – призналась она с завистью, так некстати вспомнив про Нинку.
– Да кто может запретить учиться, если человек того желает? – всплеснула руками женщина. – Пойдешь-пойдешь! – подбодрила ее она.
– Пусть только попробуют не взять! – пригрозил мужчина пальцем в небо.
– Там кормят, если кто на продленке, и котлетки дают, – помечтала Любка, вспомнив, какие они бывают вкусными. Тяжело вздохнула. Мать иногда брала ее с собой в магазин, а по дороге заходили в столовую.
– Вот видишь, есть ради чего жить! – согласился мужчина, внезапно приподымаясь.
– Любонька, ну-ка, спрячься за спину! – посоветовала женщина, смахнув остатки еды, сунув корзинку ей в руки. И тоже вскочила.
