И сразу перестала дышать…
За окном стоял Леха, довольный, с ехидной усмешкой… Он легко запрыгнул в окно, пытаясь ее обнять.
Любка отстранилась.
– Леха, что с тобой? Тебя не было… – Любка посчитала, на всякий случай, опустив время отпуска. – Три месяца!
Он продолжал улыбаться, отвернув лацкан пиджака.
– Смотри!
То, что это медаль, Любка поняла сразу. Но недоуменно взглянула на медаль, не делая из этого никакие выводы. В регалиях спортсменов она не разбиралась.
– За первое место на всероссийских соревнованиях юниоров, – возмутился он. – Я чемпион Российской Федерации!
– Да ну! – не поверила Любка, пощупав желтую медаль с римской единицей. – И как это помешало тебе забежать на пару минут? Я, в конце концов, могла пять раз за это время завести себя парня.
Леха с интеллектуальной жалостью взглянул на нее и усмехнулся.
– Ты же не одна была, под присмотром! Все знают, что ты моя девчонка!
– Да ну! – снова не поверила Любка, озадачено нахмурившись.
– А по какому виду спорта? – Любка позволила к себе приблизиться, рассматривая медаль.
– По боксу в малом и среднем весе, – Леха тяжело вздохнул. – Понимаешь, тренировки… Все лето сдавал экзамены, а потом снова готовился к соревнованиям. Мы готовились в спортивном лагере.
Нет, Любка не поверила, оправдание прозвучало неубедительно. Если любят, считают минуты. Но сколько раз ее приглашали на свидания? Леха был самый красивый парень, к тому же спортсмен, безусловный авторитет, студент…
«Студент» звучало, как «Бог».
Гуляли до утра. Наверное, такой счастливой Любка себя никогда не чувствовала. А потом снова ждала – неделю, месяц. И когда смотрела, как веселятся девчонки, понимала, что парня у нее как не было, так и нет.
Любка вдруг поймала себя на мысли, что в то время она не могла, не умела чувствовать себя чьей-то девчонкой. И не было большой любви, ради которой можно умереть. Любовь к Лехе закончилась, как только увидела его с другой. Он привел ее под окно и целовал всю ночь. Чувствовала, что так будет. Словно заранее знала и несла это знание в себе.
Впрочем, так оно и было. Маги не оставили ей выбора.
Обыкновенная история, ему хотелось от нее чуть больше, чем она могла дать в то время. Секса она боялась. Так была воспитана. Многие девчонки уже давно спали с парнями, а ей и в голову не приходило задуматься, чем они там занимаются в темноте. И когда Леха устал ждать и положил ее руку на своего парня, Любка перепугалась до смерти, будто ее облили ушатом холодной воды. Он не просто положил, он предупредил, что сделает все сам и самым наилучшим образом, ибо был учен своей мамой, которая в таких делах разбиралась.
Любке вдруг отчаянно захотелось написать себе письмо в прошлое.
«Люба, я твое будущее! Не придумывай себе ужасы. Все девчонки уже давно потеряли девственность, и тебе пришла пора. Твои одноклассницы замужем, а Таня родила ребенка… Сегодня или завтра Леха будет целовать тебя так, как не целовал никогда. В комнате будете только вы одни. Когда он возьмет твою руку и положит на что-то твердое, сантиметров на двадцать, не пугайся, это и есть «шелудивый мальчик».
Признайся, что у тебя это в первый раз и доверься Лехе, он все сделает все как надо. А после отпусти его. Пусть он живет, как хочет.
И не стесняйся ничего с Гошей, который однажды вспомнит о тебе и придет с цветами. Не давай повода думать, что ты все еще девочка, потому что он не до конца уверен в своих чувствах и на кощунство не способен. Он будет с тобой до конца, пока не уедешь – и однажды передаст, что ты была самой умной и красивой девчонкой в его жизни, и признается, что был дурак, потому что не хотел испортить тебе жизнь.
А если не сделаешь, будешь жалеть об этом всю свою жизнь…
Ты потеряешь девственность в пахнувшей старой бабушкой постели, в доме, куда тебя пьяненькую приведет будущий муж – и воспользуется твоей слабостью и отсутствием свидетелей. Длиться это будет недолго, «шелудивый мальчик» даже не станет твердым.
И переступит через тебя, когда узнает, что ребенка нет, после того, как пнет в живот.
Детей у тебя после этого не будет».
Любка встала и побрела, горько усмехнувшись своим мыслям. Да Леха прекрасно понимал, что она будет дико ревновать, когда на следующий день после ее глупого и нетактичного отказа привел под окно девчонку второкурсницу и целовал ее всю ночь. Дико хотелось выйти и сказать что-то обидное, или объяснить, как она испугалась, как ей было стыдно, и как внезапно отошли все те чувства, которые он пробудил в ней.
Но Светка ее остановила: «Не унижайся!»
С той девчонкой Леха уже не расстался – женился весной, когда вдруг узнал, что ребенку четыре месяца. Или оказался не таким ученым, или полюбил.
Нет, она понимала, что все это в прошлом, ее самое безоблачное, наверное, еще детство, но разве взрослая жизнь начинается не там?
На втором курсе института и она вышла замуж, внезапно испугавшись наступившей после первого раза беременности. Ни один врач не смог объяснить, отчего ее рвет на каждой остановке и дико болит живот. Девственность, как это ни странно осталась при ней. Никому и в голову не пришло порвать ее пальцами, чтобы проверить состояние матки. А когда плод стал прощупываться через живот, делать аборт было поздно…
Семейная жизнь не задалась с первого дня…
Она не испытывала к мужу ничего, кроме отвращения. И дикой жалости к себе. Да он, в общем-то, и не жил в той комнате, которую им дали в общежитии.
Старая история: подруг в институте у нее не было, кроме трех девушек, с которыми общий язык нашла сразу. Они каждый день приносили ей малоутешительные новости. Муж не столько гулял, сколько искал утешения. И находились немало желающих пожалеть его. Сама она стихи не писала, но тумбочке всегда было что почитать. «Я как роза вяну от мороза, где же ты любимый мой опять, положу к тебе я голову на плечи – и ты снова будешь нежно целовать!»
И не сказать, что сволочь – не пил, не бил, не курил…
А потом случилась эта неприятная история, когда будущий муж перекрестил ребенка ногой… Случайно вышло. Выставила вещи, а он прибежал разбираться. Нервы не выдержали, вдарила кулаком в челюсть, а он в это время подставил ногу…
Ну, и наткнулась. И как бы виновных нет…
А когда поняла, что семейная жизнь закончилась, почувствовала облегчение. Будто гора с плеч свалилась. Внезапно обретши свободу, избавилась от комплекса неполноценности, снова начала выходить в люди, завела новые знакомства, вернулась к учебе. И приобрела стольких подруг, сколько у нее не было за всю жизнь. В институте умных людей уважали.
Влюбиться больше не получилось, ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза… За рекордно короткий срок выработалось стойкое отвращение к семейной жизни. Теперь она смотрела на семейную жизнь по-другому. Человек – создание сложное, чтобы установить контакт, пребывая в едином пространстве сутками, нужно уметь себе в чем-то отказывать. Отказывать себе Любка не умела, ее жизнь начинала резко катиться вниз. Готовка, стирка, обязательно вежливое проявление интереса к совершенно не интересующим ее бытовым проблемам супруга, приятное или неприятное времяпровождение, работа, работа, работа, карабканье вверх по служебной лестнице – все это занимало так много времени, что на себя саму практически не оставалось. Она умерла для всех. И жила как все. Руки в крови не марала, но умела добиться своего. Машина, квартира, дача дались ей тяжело. Дни, похожие один на другой. И не думала о себе, чтобы не привлекать внимание Голлема, который теперь охотился за ее домашними любимцами.
