– И ты спрятал Клэренс у моего отца? – рассмеялась Марианна. – Ведь сэр Рейнолд часто видел ее вместе со мной, когда мы обе вернулись из обители!
– Да, но прежде он ее никогда не видел и знал по имени Эдит, данном ей при крещении, – усмехнулся Робин. – Клэренс – Солнышко – это ее домашнее имя, иначе ее в семье и не звали. И разве могло прийти в голову сэру Рейнолду, что дочь графа довольствуется скромным местом в твоей свите? Сэр Гилберт в разговоре со мной выразил намерение изменить положение Клэренс, чтобы она заняла место, подобающее ей по рождению, но я убедил его ничего не менять ради безопасности Клэр.
Посмотрев на Марианну, Робин улыбнулся, отгоняя видения прошлого.
– Хватит на сегодня грустных рассказов, Мэриан.
Она поняла, что он устал, и не столько от длинного повествования, сколько от давних переживаний, которые ожили в нем, пока он рассказывал о гибели отца и падении Веардруна. Поэтому она, погладив его по обнимавшей ее руке, спросила только об одном:
– Робин, у твоего отца тоже не было Хранительницы?
С протяжным вздохом он закрыл глаза и прижался затылком к прохладному камню стены.
– У него была Хранительница. Но она не успела предупредить об опасности, которая обрушилась на отца так стремительно. Тяжесть знания, пришедшего к ней слишком поздно и потому оказавшегося бесполезным, в итоге убила ее, – он посмотрел в глаза Марианны и тихо сказал: – Хранительницей предыдущего поколения Воинов и Дев была твоя мать – леди Рианнон.
– Матушка?! – пораженно выдохнула Марианна и медленно провела ладонью по лбу. Воспоминания о матери замелькали в ее голове, и Марианне теперь стало многое понятно из того, что раньше лишь удивляло ее в силу малости лет, но после слов Робина стало очевидным. – Да, конечно! Кто же еще? Как же я не догадалась!
– Ты и сейчас еще многого не знаешь, ласточка. К сожалению, твоя мать слишком рано оставила тебя, а твоя бабка леди Маред жила слишком далеко от тебя, чтобы ты смогла постичь все положенные тебе знания. Я сам буду учить тебя, хотя женская часть знаний для меня, конечно, открыта не полностью. Но в твоей памяти эти знания есть, и они придут к тебе по мере надобности.
Склонив голову, Марианна поцеловала запястье Робина и почувствовала, как оно дрогнуло от прикосновения ее губ и налилось каменной твердостью.
– Есть еще кое-что, Мэриан, в чем я обязан признаться тебе, если хочу, чтобы между нами все было честно. А я хочу этого, поскольку честность – залог доверия.
Посмотрев Робину в глаза и поймав в них легкую тень смятения, Марианна сказала:
– Тогда говори. Ты ничем не рискуешь!
Губы Робина покривились в усмешке, он тихо выдохнул:
– Надеюсь! Но будь что будет. Мне остается только довериться твоему сердцу.
Вскинув руку, Робин едва ощутимым касанием обвел самыми кончиками пальцев контур лица Марианны, не сводя с нее прищуренных глаз.
– Я никогда не забывал о том, что обручен с тобой. Ни разу не увидев тебя, не зная, еще не любя, я ждал, пока ты вырастешь, и желал взять в жены только тебя.
– Желал, не зная меня? – удивилась Марианна. – Почему?
– По разным причинам, – усмехнулся Робин. – Если я назову их, ты, возможно, разочаруешься, даже рассердишься.
– И все же, – сказала Марианна, в упор глядя на Робина.
Глубоко вздохнув, Робин пожал плечами.
– Твоя мать была очень настойчива, убеждая меня, что мы с тобой связаны изначально. Собираясь вернуть себе то, что утратил, я понимал, что нуждаюсь в достойной супруге, и ты идеально подходила мне.
– А подыскивать другую у тебя не было времени, – в тон ему продолжила Марианна.
Но Робин не смутился и склонил голову, подтверждая ее слова.
– Ты все поняла правильно. Я думал не о любви, а только о браке. И раз уж мы были помолвлены, какой был смысл отказываться от такой невесты, как ты?
– Ты прав – не слишком-то лестно для меня! – заметила Марианна.
Взгляд Робина изменился, глаза прищурились, в голос вкрались глухие хрипловатые нотки.
– Все изменилось, когда Клэр отправилась в монастырь, где ты воспитывалась. Меня исподволь, понемногу стала занимать ты сама: какая ты, к чему питаешь склонность, а что тебя отвращает. Ты начала мне сниться, – Робин улыбнулся с едва уловимой грустью. – Я не знал, что это именно ты, но в снах я видел тебя. Я не мог по утрам вспомнить твой облик – только чувство бесконечно прекрасного оставалось со мной.
– Тогда почему ты уверен, что видел меня? – спросила Марианна, внимательно глядя на Робина.
– Потому что я знал, что вижу свою Деву, а моя Дева – ты, Моруэнн, – просто ответил Робин.
– Как же быть с тем, что ты очаровался простой травницей? – улыбнулась Марианна.
– Этой травницей была ты, – возразил он.
– И, узнав об этом, ты, несмотря на былые намерения, решил отказаться от меня!
– Да, когда осознал, что люблю тебя, а это случилось быстро, Мэриан.
Затенив глаза ресницами, Марианна после долгого молчания призналась:
– В обители я тоже видела в снах своего Воина, но, так же как и ты, по утрам не могла вспомнить его черты. Робин, мы видели с тобой одни сны на двоих, – подняв на Робина влажные, блестящие глаза, она с нежной обреченностью произнесла: – Как только ты поцеловал меня в тот вечер, Робин, для меня это стало навсегда.
Он обнял ее так бережно, словно боялся поранить, и прошептал:
– Равно как и для меня, Марианна. Ты не сердишься?
– Нет. Ты опасался, что меня оскорбит твое признание в давней холодной расчетливости при мыслях о помолвке со мной? – спросила она. – Милый мой! Я не сомневаюсь, что, поведи ты меня под венец с такими мыслями, я все равно полюбила бы тебя, а ты – меня.
Руки Робина налились силой и сжали Марианну в объятиях.
– Значит, ты не оскорбилась и не разочаровалась во мне?
– Ни в малости!
– И завтра утром ты готова выйти со мной рука об руку в трапезную и предстать перед всеми моей супругой?
Марианна едва заметно вздрогнула, и Робин тут же уловил эту дрожь. Заставив ее поднять голову, он очень пристально посмотрел в светлые глаза Марианны.
– Ты не хочешь этого… Почему, если приняла решение остаться со мной?
Его глаза сузились, впились в ее лицо, брови сошлись к переносице. Марианна пошевелилась, ослабляя хватку его пальцев на своих плечах.
– Вспомни, милый! Я говорила, что мне надо не только рассказать, но и спросить тебя!
Мгновение он смотрел на нее так, словно был готов одновременно и оттолкнуть ее, и прижать ее к себе настолько крепко, чтобы она не смогла вырваться, как бы ни пыталась. Она же, не страшась, не волнуясь, спокойно смотрела на него, взывая к его памяти, и он, все припомнив, кивнул.
