Выйдя из-под защиты стены, вдоль которой они пробирались, Робин и Марианна смешались с монахами, которые ходили по двору кругом в медитации и молитве. Опустив головы и перебирая четки, беглецы пересекли двор в веренице монахов, направлявшихся к храмине, и незаметно свернули в узкий проход между хозяйственными постройками. Оставив Марианну снаружи, Робин скрылся в конюшне и вывел из нее оседланного Воина. Вороной энергично кивал головой, радостно фыркал и пытался ухватить Робина за плечо.
– Мальчик, веди себя сдержаннее! – ласково упрекнул его Робин и погладил вороного по лбу. – Было бы обидно оставить тебя здесь, а придется, если ты будешь так явно выражать свою привязанность!
Воин словно понял Робина и тут же прекратил ласкаться к нему.
Ведя вороного в поводу, Робин и Марианна медленным шагом добрались до ворот, возле которых маялся послушник, несший службу привратника. По знаку Робина он открыл ворота и, сладко зевнув, спросил:
– Куда направляетесь, братья? И коня для чего с собой взяли? Это ведь не наш конь, не монастырский!
– Отец настоятель приказал увести его из обители и спрятать в селении, – ответил Робин.
Послушник равнодушно кивнул – было видно, что спрашивал он просто от скуки. Робин подтолкнул Марианну к воротам, как вдруг на ее плечо легла тяжелая ладонь. Она осторожно выглянула из-под низко опущенного капюшона и узнала одного из ратников Лончема. Марианна метнула взгляд в сторону Робина. Тот смотрел на ратника обманчиво пустым и безразличным взглядом, но все его тело мгновенно подобралось, как у леопарда перед прыжком.
– До рассвета никому не разрешается покидать обитель! – объявил ратник. – Закройте ворота и вернитесь в монастырь!
Взяв Марианну за шиворот, он толкнул ее прочь от ворот и случайно стянул с ее головы капюшон. Тут же ей на спину потоками хлынули россыпи светлых волос, и ратник, узнав ее, закричал:
– Тревога! Держите леди Марианну!
Неуловимое для глаза движение, и в руке Робина появился длинный меч. Он наотмашь ударил им ратника, и тот повалился на землю. Послушник завизжал, из привратницкой на шум выбежали еще пятеро ратников.
– В седло, Марианна! – крикнул Робин, подхватывая второй меч из руки убитого ратника.
Марианна схватилась за повод и одним прыжком оказалась в седле. Воин всхрапнул и выгнул шею, готовый сорваться в галоп. Ратники окружили Робина с явным намерением покончить с ним первыми же ударами, но их встретила стальная завеса из двух клинков.
– Марианна, прочь! – закричал Робин, увидев краем глаза, что Марианна удерживает плясавшего под ней Воина.
Сделав обманный выпад, Робин сразил очередного противника. Через мгновение еще один ратник налетел всей грудью на меч, и против лорда Шервуда осталось трое. Но обитель уже была охвачена шумом, к воротам спешил добрый десяток ратников. Робин сделал несколько резких скользящих движений, и трое оставшихся ратников оказались лежащими на земле, но один из них, прежде чем упасть и выронить меч, задел им Робина, и на рясе мгновенно взмокло темное пятно крови. Не обратив внимания на полученную рану, Робин отбросил один из мечей – тот, что забрал у убитого ратника, и вскочил на Воина позади Марианны.
– Гони, Саксонка! – крикнул он, и Марианна ударила Воина пятками по бокам, отчего тот сорвался с места в широкий головокружительный галоп, вылетев из почти окруживших его ратников Лончема.
Воин мчался во весь опор, Марианна непрерывно понукала его, не разбирая дороги. Уже стихли за спиной крики, звон оружия и ржание в спешке седлаемых лошадей, перестали быть видны даже слабые отблески огней в обители, а Воин с невероятной скоростью стелился в галопе, не чувствуя тяжести двойной ноши. Марианна почувствовала, что ряса и сорочка на ее спине стали мокрыми от крови Робина, а рука лорда Шервуда, обхватившая стан Марианны, отяжелела и ослабла.
– Робин! – позвала Марианна.
Он долго не отвечал.
– Переведи коня на рысь – пусть отдохнет, – наконец отозвался Робин, когда Марианна, встревоженная его молчанием, хотела спешиться и заняться раной Робина.
Но он, предупредив ее намерение, сказал:
– Тебе все равно нечем перевязать меня. Не останавливайся, пока я не пойму, что мы в безопасности.
Он был прав: переодеваясь, она не оставила на себе даже шарфа, который можно было бы приложить к ране.
– Не волнуйся за меня – кровотечение скоро замедлится, – сказал Робин, словно услышал мысли Марианны и почувствовал ее бесплодные сожаления. – Меч рассек только кожу и мышцы, не глубже.
– Как ты можешь быть в этом уверен?
Над ее ухом раздался тихий смешок.
– В противном случае я бы сейчас не разговаривал с тобой.
В лесу было тихо. Сколько Марианна ни вслушивалась, она не смогла расслышать ничего, кроме цоканья копыт Воина по твердой заиндевевшей земле. Значит, по близости никого нет, ни души.
– Где же твои стрелки? – спросила Марианна, отчаянно желая как можно скорее встретить людей лорда Шервуда и, оказавшись в безопасности, перевязать его.
– Не знаю, – помолчав, ответил Робин, – наверное, пропустили нас, как им было приказано, и занялись ратниками Лончема. Искать их сейчас нет смысла, надо постараться добраться до Фледстана.
Они долго ехали по лесной дороге, переводя вороного то в рысь, то снова в галоп. Марианна чувствовала, что уже вся ряса на ее спине намокла от крови так, словно это была ее собственная кровь. Какой бы плавной ни была поступь Воина, она все равно не обеспечивала всадникам полной неподвижности, тревожа рану и не давая крови остановиться. Робин всей тяжестью наваливался Марианне на спину, приходил в себя и выпрямлялся, пытаясь держаться сам.
– Обопрись на меня! Не бойся – я сильная, выдержу! – сказала Марианна. – Лучше поговори со мной. Расскажи, почему ты носишь шпоры?
Она говорила, не задумываясь о чем, лишь бы он не молчал, не терял сознание. Робин расслабился и тяжело привалился к спине Марианны. Потеря крови давала о себе знать: черная лента дороги и лес расплывались перед глазами, а голос Марианны долетал до его сознания словно сквозь плотную пелену.
– Я ношу шпоры, потому что имею право их носить, – ответил он, когда понял ее вопрос.
– Значит, ты действительно посвящен в рыцарское звание? – с искренним удивлением спросила Марианна.
– Видишь, ты напрасно не поверила мне тогда, в августе, – слабо усмехнулся он.
– И кто же посвятил тебя в рыцари?
– Король, – сказал Робин.
– Ричард?! – еще больше удивилась Марианна.
– Нет, его отец – Генрих.
Голос Робина слабел все больше и больше, и наконец лорд Шервуда тихо вздохнул и уронил голову Марианне на плечо.
– О Робин! – горестно воскликнула Марианна, понимая, что потеря крови должна быть велика и он все-таки потерял сознание, как ни держался.
