– И что же? – не поняла Марианна. – Главное, что они остались живы! Почему же их близкие, которые сами пришли к тебе и просили вступиться, не испытывают к тебе благодарности?!
Взгляд Робина скользнул по лицу Марианны, с нетерпением ждавшей ответа. В синих глазах заиграли веселые золотые искорки. Так и не ответив на ее вопрос, он рассмеялся – легко и беззаботно.
– Мэриан, если ты не вознамерилась уморить меня голодом, то вспомни, что настал час обеда, и покорми меня чему-нибудь еще, кроме своего неуемного любопытства!
Когда силы вернулись к Робину настолько, что он смог покинуть постель, а рана затянулась, он первым делом избавился от щетины и спросил Марианну, может ли он принять ванну. Марианна приказала слугам приготовить все для купания, словно собиралась мыться сама, и, когда ей доложили, что ванна наполнена, помогла Робину добраться до банной комнаты. Выждав за дверью время, за которое, по ее подсчетам, Робин должен был успеть раздеться и забраться в ванну, Марианна вошла, преследуя самые благие цели. Но Робин, увидев ее, окунулся в воду до подбородка и непререкаемым тоном потребовал, чтобы она оставила его одного.
– Я хотела помочь тебе вымыться, – ответила Марианна, удивившись его возмущению. – Если ты стесняешься наготы, то напрасно: я столько раз перевязывала тебя, что знаю все твое тело!
– Думаю, что не все. Благодарю за предложение, но я не нуждаюсь в твоей помощи, – отрезал Робин так, что она была вынуждена подчиниться.
После купания он сидел в кресле с книгой в руке и читал с таким недобрым выражением лица, что Марианна решила объясниться.
– У тебя нет оснований сердиться, – сказала она примирительным тоном. – Ты ранен, тебе нужна была моя помощь. К тому же это давний саксонский обычай, когда жена или дочь хозяина дома помогает гостю в купании.
– Как часто тебе приходилось следовать этому обычаю? – невзначай осведомился Робин, не отрывая взгляда от страницы.
– Первый раз, – ответила Марианна, тщательно скрывая улыбку: в его ровном голосе послышалась нотка ревности. – К счастью, отец не настаивал, чтобы во Фледстане неукоснительно придерживались всех традиций гостеприимства.
– Благодарю за честь, – сказал Робин и посмотрел на Марианну долгим внимательным взглядом, – но вынужден попенять тебе за беспечность, с которой ты обращаешься с мужчинами. Подобное легкомыслие если и не доведет тебя до беды, то ничего не оставит от твоего доброго имени!
– За какой из моих поступков ты можешь упрекнуть меня в легкомыслии?! – осведомилась Марианна.
– Почему ты пошла в шатер Гая без охраны и приличествующего тебе сопровождения? – ответил вопросом на вопрос Робин.
– Мне надо было поговорить с ним наедине так, чтобы никто не заметил.
– Я заметил, – вновь не слишком по-доброму усмехнулся Робин. – Не поручусь в том, что я один.
– И только из-за того случая ты счел меня легкомысленной? – в свою очередь начала сердиться Марианна.
– Не только, – Робин отложил книгу, легко поднялся с кресла и подошел к Марианне. – Ответь мне, чем ты руководствовалась, когда решила устроить меня в своих покоях – почти в собственной спальне? Тебя ничего не смутило? Ты ни в чем не заподозрила опасность для себя?
– Что же, по-твоему, должно было внушить мне опасения, и в чем? – спросила Марианна.
Вместо ответа Робин медленно обвел взглядом всю ее – с головы до ног. Этот пристальный, откровенно мужской взгляд заставил Марианну невольно сделать шаг назад. Робин усмехнулся и, не спуская с нее потемневших глаз, приблизился к ней, снова вынудив Марианну отойти, и уже с большей поспешностью. Почувствовав спиной стену, она поняла, что отступать больше некуда.
Уперев руку в стену над головой Марианны, Робин немного подался вперед и оказался так близко, что ее грудь коснулась его груди. Это легчайшее прикосновение отозвалось жаром, который разлился по всему ее телу. Марианна сделала глубокий вдох, но вместе с воздухом вдохнула и запах лаванды, исходивший от тела Робина после купания. Голова Марианны закружилась. В глаза бросился распахнувшийся ворот рубашки Робина, белый шрам от старой раны на коже, вызолоченной лесным солнцем. Марианна с трудом подавила желание прикоснуться губами к его ключице – там, где начинался этот шрам. Незаметно сжав за спиной руки, она поспешила поднять глаза, и ее взгляд сначала остановился на шее, где пульсировала едва заметная под кожей голубая жилка, потом на твердом подбородке, на губах, которые тут же сложились в ленивую, чувственную улыбку. Робин склонился к ней ниже – на долю дюйма, чем еще больше усугубил смятение Марианны. Призвав на помощь остатки воли, неумолимо таявшей от его близости и молчания, Марианна прикусила губы, которые настойчиво желали повторить поцелуями путь, проделанный ее взглядом, и встретилась глазами с Робином.
Лучше бы она этого не делала! В его глазах полыхнуло глубинное темное пламя. Он не шевельнулся, только смотрел ей в глаза, и его взгляд завораживал и притягивал. Марианна вдруг поняла, что сейчас сделает шаг и окажется в его объятиях. Весь ее гордый и свободолюбивый нрав возмутился перед покорностью этой непонятной магии, и, сделав невероятное усилие над собой, она воскликнула:
– Единственное, чем я руководствовалась, это твоей же безопасностью!
Робин от души расхохотался, и чары тут же развеялись. Марианна немедленно выскользнула из-под его руки и оказалась у противоположной стены – как можно дальше от Робина.
– В моих покоях есть тайный ход, которым ты мог бы уйти, если бы тебе понадобилось внезапно покинуть Фледстан и остаться незамеченным! – объяснила она, рассерженная его смехом.
– Поздравляю, леди! – он отвесил шутливый поклон. – Вы только что выдали главную тайну своего замка! И не считаете себя притом легкомысленной?
Его сарказм окончательно вывел Марианну из себя. Не найдя достойных слов, она схватила подсвечник с горевшей свечой и изо всей силы запустила им в стену. Подсвечник попал бы прямо в оконную раму, если бы Робин молниеносным рывком не поймал его на лету.
– Вот это нрав! – сказал он с искренним восхищением, ставя подсвечник на стол. – Поджечь собственный замок, лишь бы доказать свое благоразумие!
Нахмурившись, Марианна намеренно перестала обращать на Робина малейшее внимание. Пройдя в комнату, служившую ей рабочим кабинетом и библиотекой, она углубилась в книгу, автором которой был врач-араб, известный на Востоке повсеместно, чья слава добралась и до Запада. Она давно изучала эту книгу о причинах, признаках и способах лечения самых разных болезней, содержащую подробное описание составов и приготовления лекарств. Текст сам по себе был сложным, а встречавшиеся в нем витиеватые словесные украшения не облегчали Марианне перевод. Вот и сейчас она в третий раз перечитывала страницу, на которой описывалось, как предотвратить заражение болезнью, не менее гибельной, чем сама чума. От напряжения арабская вязь стала сливаться перед глазами, и Марианна устало потерла виски. На ее плечо легла ладонь Робина, тепло которой неожиданно в один миг сняло усталость и даже прибавило сил. Удивившись такому чудодейственному влиянию, Марианна, запрокинув голову, вопросительно посмотрела на Робина. Но он, не убирая ладони с ее плеча, не заметил этот взгляд, быстро пробегая глазами по открытой странице.
