– Нет! Глупо бояться всего лишь деревянных табличек! – прошептала она себе самой, отводя взгляд от рун и поднимаясь с колен.
Но тень, омрачившая душу, не развеялась. Ее мать всегда верила рунам, верила в то, что их предсказание неминуемо сбывается. Эта вера с самой памятью о матери передалась Марианне в детстве, никогда не покидала ее, и, что было сейчас самым ужасным, руны никогда не обманывали прежде! Марианне пришли на ум упреки епископа, который всегда давал ей понять, что не считает ее доброй христианкой. Раньше она только смеялась в душе над его выговорами, сейчас же подумала о том, что стараниями матери и бабки в ее душе действительно слишком много языческого, и впервые пожалела о причудливом смешении старых верований и новой религии в ее жизни.
От тягостных раздумий Марианну отвлек голос служанки, которая, запыхавшись, появилась на пороге ее спальни и опасливо покосилась на руны:
– Леди Марианна! Сэр Гилберт просил вас незамедлительно спуститься к нему в главную залу!
Убрав руны, Марианна быстро поправила уложенные вокруг головы косы, разгладила платье и поспешила к отцу.
– Ты звал меня? – спросила она, войдя в залу, и увидела, что сэр Гилберт стоит возле окна, погруженный в какие-то мысли.
Услышав голос дочери, Невилл, рассеянно скользивший взглядом по открывавшемуся из окна виду Шервудского леса, молча кивнул и, прервав размышления, обернулся к Марианне. Его брови приподнялись, и, не сводя с Марианны глаз, он воскликнул с печалью и изумлением:
– Как ты сейчас похожа на мать!
Невозможно грустная улыбка пробежала по его губам, и Марианна опустила глаза, опечалившись внезапной грустью отца.
– Я унаследовала твой цвет волос, отец, – возразила она. – Это Реджинальд похож на матушку, а не я.
– Да, – с прежней улыбкой кивнул сэр Гилберт, – но только цвет волос, дитя мое. А черты лица, глаза… Ты сейчас вылитая Рианнон, какой она была, когда я приехал в Уэльс, чтобы обвенчаться с ней и увезти в Средние земли…
Он глубоко вздохнул, отгоняя прочь до сих пор печальные для него воспоминания, и его лицо приняло обычное выражение. Сев в кресло, он указал Марианне на кресло напротив. Повинуясь его жесту, Марианна села, тщательно расправив складки платья, и вопросительно посмотрела на отца.
– Я хочу побеседовать с тобой, Марианна, – медленно подбирая слова, сказал сэр Гилберт. – Дитя мое, я уже не молод и тем более не вечен.
– Отец! – протестующе воскликнула Марианна, но Невилл властно вскинул руку.
– Не перебивай меня! Думала ли ты о том, что с тобой станется после моей смерти? У тебя есть только два пути, Марианна. Один из них – опекунство епископа, а это прямая дорога в монастырь. Он уже не выпустит богатства нашего рода, если они хотя бы случайно попадут ему в руки. Я помню, как ты совсем недавно желала принять послушание. Но внезапность твоего намерения и такая же внезапность, с которой ты отбросила эту блажь, лишь уверили меня в том, что путь монашеского служения не для тебя.
– А второй путь? – с замиранием сердца спросила Марианна.
– Второй! – Невилл недобро усмехнулся. – Разве ты сама не догадываешься? Стать королевской воспитанницей, чтобы принц Джон незамедлительно отдал тебя в жены Роджеру Лончему. Впрочем, это может случиться и до моей смерти, если принять во внимание настойчивость Лончема. Как только у него на руках окажется приказ принца, я не смогу защитить тебя от него!
Внимательно посмотрев на дочь, сэр Гилберт неожиданно спросил:
– Но, может быть, и не надо ничего делать? Подумай! Высокое положение при дворе, жизнь в Лондоне…
– А когда вернется король, приверженцы принца Джона окажутся в опале, и Роджер Лончем в их числе, – в тон отцу ответила Марианна и, не продолжая практические рассуждения, сказала глубоко убежденным тоном: – Отец, Роджер Лончем недалекий человек, вспыльчив, подвержен пороку. Его толкает ко мне сугубо похоть, а меня охватывает отвращение при одном его прикосновении. Да если бы ты сам считал, что брак с ним – благо для меня, то давно занял бы его сторону, а не отбивал его притязания!
– Что ж, ты права, – ответил Невилл, – я действительно не нахожу в нем достоинств, и молва о нем ходит дурная. Не такого супруга я желаю своей дочери! Но чтобы избежать замужества с Лончемом или опекунства епископа, у тебя есть только один выход.
– Какой же? – спросила Марианна, внимательно глядя на отца и уже догадываясь о том, каким будет ответ.
– Ты должна выйти замуж немедленно! – заявил Невилл. – Только так ты будешь в безопасности, поскольку супруг сможет защитить тебя с большим правом, чем я.
Пусть ответ и был ожидаемым, но, услышав его, Марианна стремительно побледнела.
– Немедленно выйти замуж? За кого же?
Сэр Гилберт невесело вздохнул и развел руками.
– Хоть я однажды давал слово оберегать тебя от этого человека, но, не заметив в тебе отвращения к его обществу, вынужден спросить: хочешь ли ты принять предложение Гая Гисборна? После той злосчастной свадьбы в Ноттингеме он присылал мне письмо, в котором уважительно извещал о том, что просил тебя стать его женой, и ты обещала подумать, не дав ему окончательного ответа. Если ты сейчас скажешь мне, что согласна принять его предложение, я отправлю к нему гонца, и сэр Гай немедленно приедет! Этот день станет для него самым счастливым днем: все его желания будут исполнены, – и Невилл неожиданно болезненно поморщился.
– За один день я дважды ответила ему отказом, но он предпочел не услышать! – сказала Марианна и с тревогой посмотрела на отца: его странная, исполненная боли улыбка ей очень не понравилась. Тут крылось что-то еще, кроме намерения Гая Гисборна получить Марианну в супруги. – Отец, почему ты говоришь, что исполнятся все его желания?
– Что ж, значит, он слукавил, не упомянув, что снова получил от тебя отказ. Признаюсь, я рад этому, Марианна, поскольку сэр Гай много опаснее Роджера Лончема – хотя бы потому, что очень умен, – задумчиво произнес Невилл, или не услышав последнего вопроса дочери, или намеренно не ответив на него. – Как рад и тому, что могу считать данное слово выполненным.
– Слово, данное кому? И ты не ответил мне на вопрос о желаниях Гая Гисборна! – продолжала допытываться Марианна, но безуспешно.
– Все это неважно, дочь. Я выяснил у тебя то, что хотел, и теперь ничто не мешает нам перейти к главному. – Невилл помолчал и, глядя в напряженно замершие глаза Марианны, объяснил: – Твоей руки у меня попросил сэр Ричард Ли. Познакомившись с тобой в Ноттингеме, он влюбился в тебя как мальчишка. То, что мне удалось за столь краткое время разузнать о нем, уверило меня в том, что он честный, благородный и добрый сердцем человек. Его состояние, правда, не так велико, как у того же Гая Гисборна, но я выделю тебе достаточно большое приданое, чтобы ты не заметила разницы и могла не менять привычек. К тому же ты, возможно, станешь моей единственной наследницей, – голос Невилла дрогнул при упоминании о вероятной гибели сына. – А это не только земли, но и права на титулы, которые дает наш род. Так что я не вижу никаких причин для отказа.
