Она помнила, что старшего, а значит, наследного сына графа Альрика звали Уильямом, если Гай сказал правду. И только это имя смущало ее и не давало полностью увериться в догадке.
– Что это значило? – перепросил отец. – Должно быть, ничего. Ее сжигал жар, она бредила и говорила это в бреду. А какой смысл в видениях воспаленного разума, когда мертвые кажутся живыми? Но я обещал ей и держал свое слово, сколько мог, пока было время, Марианна. А твое сердце молчало, и время теперь на исходе.
– В Ноттингеме ты утверждал, что не уверен в смерти моего нареченного! – сказала Марианна в надежде узнать больше, чем поведал отец, но на лицо Невилла набежала тень скорби.
– Тогда не был. Но теперь, увы, я уверен в его смерти, – тяжело вздохнул он. – Я получил неопровержимые доказательства того, что он мертв.
Отец и дочь долго сидели в молчании, думая каждый о своем. Сэр Гилберт вернулся в прежние дни, когда его молодая любимая жена Рианнон была жива и наполняла каждый его день радостью одним своим существованием. А Марианна с печалью думала о том, кто должен был стать ее мужем, кого она ни разу не видела и уже не увидит. Но в ее печали было смятение и непонимание. Что-то не складывалось. Они с Робином знали тайные имена друг друга, она всей своей сутью понимала, что в их встрече не было ошибки судьбы! Но как быть с именем нареченного? Мать не могла ошибиться! Зачем бы ей брать с отца такое слово и просить для Марианны свободы выбора, если тот, для кого она была рождена, умер и Рианнон знала об этом?
Воспоминание о матери отозвалось мощным потоком силы и придало Марианне твердости. Она не даст согласия на брак с Ричардом Ли или с кем-то другим, кого бы ни предложил ей отец и как бы он ни настаивал.
– Отец, я не могу выйти замуж за сэра Ричарда, – тихо, но твердо сказала Марианна, подняв на Невилла спокойный, полный решимости взгляд.
– Почему? – без удивления спросил Невилл, возвращаясь из воспоминаний о прошлом при звуке голоса Марианны.
– Я не испытываю к нему нежных чувств.
– Они не обязательны, Марианна, – пожал плечами Невилл. – Прочный брак строится на взаимном уважении и доверии. Недолговечная страсть не самая надежная основа для семейных уз.
– Может быть. Но ты женился на моей матери, потому что любил ее, – возразила Марианна, – и не искал других выгод.
Она посмотрела на отца глазами, полными упорства в намерении отстаивать свою свободу до последнего.
– Это так, – печально кивнул Невилл, – хотя получил я как раз выгоды, которых, как ты говоришь, не искал: родственные связи с правящим домом Уэльса, новые богатства и земли в приданое за твоей матерью… И только, Марианна. Не следует выдавать детям тайны отцов, но твоя мать никогда не любила меня так же горячо, как любил ее я. И все же наш брак нельзя назвать неудачным или несчастливым. Рианнон была хорошей хозяйкой, доброй советчицей мне в делах, души не чаяла в тебе и Реджинальде.
«Да, только она сгорела в болезни, едва переступив порог тридцатилетия», – прочитал Невилл в глазах Марианны.
– Ты гораздо больше саксонка, чем валлийка! – сурово сказал он. – В тебе больше здравого смысла, чем в романтичных дочерях Уэльса!
– Ты ошибаешься, – ответила Марианна, опуская глаза на сложенные на коленях руки. – Во мне достаточно валлийской крови, чтобы суметь воспротивиться постылому союзу с нелюбимым человеком.
Невилл посмотрел на нее долгим внимательным взглядом: дочь показалась ему такой взволнованной и напряженной! Сердце и житейский опыт подсказали, что Марианна отстаивает свободу не просто так.
– Твое упорство говорит мне только об одной возможной причине, – медленно произнес он. – В твоем сердце кто-то есть, Марианна, и я напрасно считал его свободным. Тогда почему ты молчишь? Если ты можешь выбрать супруга, который помимо иных достоинств будет вдобавок мил тебе, неужели я стану противиться? Не скрывай, откройся мне! Разве моя догадка не верна?
На скулах Марианны вспыхнул легкий румянец. Она встретила улыбающийся и любящий взгляд Невилла, который смотрел на дочь с пониманием, и низко склонила голову.
– Ты правильно угадал, отец, – чуть слышно сказала она.
– Тогда назови имя! – ласково потребовал Невилл и ободряющим жестом взял ее за руку. – Как-то я не замечал, чтобы ты хоть кого-нибудь выделяла из тех, кто искал твоей благосклонности! Может быть, мне неизвестно имя твоего избранника?
Вот сейчас все и решится. Марианна судорожно глотнула воздуха и на вопрос отца отрицательно покачала головой.
– Ты знаешь его имя и его самого, отец. Ты знаешь, как он благороден, доблестен и отважен. Я никогда никого не встречала, кто превосходил бы его достоинствами, и надеюсь – всем сердцем надеюсь! – что мое признание не огорчит тебя!
Невилл слушал ее так, словно не верил собственным ушам. Улыбка исчезла с его лица. Он долго и недоверчиво смотрел на дочь, потом медленно выпустил ее руку.
– Не огорчит? Обрадует, наверное? Так ты думала? Неразумная! Как ты могла? Как ты посмела?! – говорил он обманчиво тихо, не спуская с Марианны суровых глаз. – Ох! Я чувствовал, что его пребывание во Фледстане обернется бедой для тебя!
Он тяжело поднялся и принялся расхаживать по зале, скрестив руки на груди, то и дело бросая в сторону Марианны взгляды, полные странной печали. Марианна ждала негодования, гнева, крика, но отец молчал. Тогда она робко посмотрела на него с надеждой, но Невилл резко отвернулся от дочери.
– Чего ты ждешь от меня? – мрачно осведомился он. – Неужели ты и вправду думала, что я отдам тебя человеку, объявленному вне закона, чей удел – погибнуть в сражении с ратниками шерифа или, еще хуже, на эшафоте? – тяжелый вздох сотряс его грудь. – Я сам виноват! Нельзя было медлить с твоим замужеством. Нельзя было позволять ему так долго оставаться во Фледстане! Но мог ли я помыслить, что моя дочь настолько забудет о своем положении, о чести рода, наконец!
– Я люблю его! – сказала Марианна, глядя на отца непреклонными глазами, хотя ее сердце больно сжалось от возмущения и упреков сэра Гилберта. – Его любовь для меня дороже всего на свете, и она не роняет моей чести ни в малости!
– Его любовь? – повторил Невилл и неодобрительно покачал головой. – Значит, он открыл тебе свое сердце. А ведь я просил его уйти с миром, не тревожа твоей души! И лишь потом понял, что он ничего не пообещал в ответ! Я и сам поддался его обаянию. Ведь это из-за него я разрешил тебе не брать охрану на прогулки по лесу. Он дал мне слово, что в Шервуде ты всегда будешь в безопасности. Бог мой! – Невилл горько рассмеялся. – Не знаю того, кто смог бы избежать власти его слова или взгляда! Поэтому я и боялся за тебя, и теперь вижу, что не напрасно!
Остановившись перед Марианной, он смерил ее тяжелым взглядом, и слова, размеренно падавшие с губ Невилла, прозвучали приговором ее надеждам:
– Ты выйдешь замуж за сэра Ричарда, Марианна. И все мысли о лорде Шервуда ты выкинешь из головы сегодня же! Сейчас!
