– Саймон! – послышался ещё один голос. Уинтер. Она пробиралась сквозь крысиное море, отбрасывая их в стороны. – Фу, фу, фу! Какая гадость!
– Возвращайся! – крикнул он, пошатнувшись; острые крысиные коготки, цепляющиеся за джинсы, царапали кожу. Стоять было всё тяжелее и тяжелее, потому что по нему карабкались новые крысы, и от паники кружилась голова. Какая же ужасная была идея. Нужно было послушаться Уинтер и остаться в Небесной башне или хотя бы подождать, пока крысы уйдут. В этот раз дядя не сможет его спасти, а если крыс прибавится…
В воздухе раздался клёкот, и Саймон поднял голову: с крыши Небесной башни к ним спускалась стая ястребов и соколов. Вёл их одноглазый орёл – Орион.
Не успел Саймон шевельнуться, когти сорвали грызунов с его одежды, и под звуки яростных визгов крысы и птицы схлестнулись. Крысы не могли противостоять крупным хищникам и вскоре начали отступать.
– Пойдём, пока нас не загнали обратно! – Уинтер схватила его за локоть и потянула вперёд, прочь от башни, в сторону Центрального парка.
– Но… тебе не обязательно идти со мной, – сказал он, пока они бежали по тротуару.
– Кто-то ведь должен убедиться, что тебя не съест стая голодных волков. Давай вперёд, пока нас не поймали.
Уговаривать его не пришлось. Саймон помчался со всех ног, и, к его удивлению, Уинтер не отставала. Вместе они побежали по городским улицам, мимо торговцев, продающих хот-доги и мороженое, мимо туристов, задравших головы, мимо бесконечных мужчин и женщин, недовольно кричащих, когда их отталкивали с дороги. Они петляли, сворачивали, перебегали улицы, всегда двигаясь на восток. Когда они добрались до Центрального парка, лёгкие Саймона горели, а ноги тряслись.
– Неплохо, – сказала Уинтер. Несмотря на то что выглядела она так, будто никогда не бегала, она даже не вспотела. Они перешли на быструю ходьбу, и Уинтер повела их по дороге через парк. – Крысиная скала рядом, и вряд ли нас будут там искать. Не сейчас. Думаю, мы сможем пройти.
– Если только нас не поджидает армия крыс, – тяжело выдохнул Саймон. От одного только воспоминания о карабкающихся по одежде крысах по коже побежали мурашки.
– Тогда, надеюсь, ты научишься превращаться до того, как тебя сожрут, – сказала она, сворачивая на дорожку, ведущую на юг.
Какое утешение. Саймону потребовалась минута, чтобы перевести дух, а потом он с любопытством на неё взглянул.
– А ты научилась?
Она смотрела вперёд, но Саймон видел, как она хмурится.
– Ты слышал Ориона.
– А ещё видел, как ты на него посмотрела, когда он это сказал.
– Время уже пришло, а я так и не превратилась, доволен? – резко сказала она. – Больная тема.
Саймон даже не знал, верить ли ей, но решил не давить.
– Не знаешь, в кого превращался мой папа?
Уинтер пожала плечами.
– В волка, наверное, как и вся его семья. Звери не любят гибридов.
– Гибридов?
– Да. В Пяти Царствах не особо поощряют кровосмешение, но иногда такое случается.
Тон у неё был такой, будто слово «гибриды» – ужасное ругательство, и Саймон заморгал, не до конца понимая. Она, видимо, уловила его замешательство, потому что неожиданно остановилась и раздражённо повернулась.
– Обычно анимоксы ещё до превращения знают, к какому Царству принадлежат. Если твои родители – Птицы, то и ты будешь Птицей. У Зверей то же самое. Но взять тебя, например. Твоя мать – орлица, отец – волк. Никто не знает, кем именно ты станешь, потому что ты ребёнок двух Царств, гибрид.
– Не вижу в этом ничего плохого, – сказал Саймон.
– А хочешь узнать, где тебе будут не рады? – поинтересовалась она, и он пожал плечами.
– Да я как-то не задумывался.
– Ну так вот, поверь, нигде тебе не обрадуются. Особенно учитывая, что ты дитя Птичьего и Звериного Царства. Это опасно, и кем бы ты ни стал, кто-нибудь да вспомнит, что твоя мама орлица, а папа – волк.
Лично Саймон считал, что никого не будет волновать, кем были его родители. Он всё равно не собирался оставаться в Царствах надолго. Но не успел он ничего сказать, как из кармана выбрался Феликс, зашевеливший усами.
– Так себе путешествие, согласись?
Саймон нахмурился.
– Прости. Зато крыс нет. Иди сюда, тебе будет безопасней у меня в рюкзаке.
Он посадил мышонка на плечо, но не успел Феликс ответить, как Уинтер заорала и попятилась, врезавшись в скамью.
– Ты притащил крысу?
– Прошу прощения? – произнёс Феликс, дёргая усами. – Я не крыса…
– Он мышь, и он ничего нам не сделает, – сказал Саймон, мрачно поглядев на неё.
– Ты что, вообще не слушал Ориона? – спросила она. – Звери безжалостны. Они все работают на Альфу, и все хотят тебя убить.
– Мы с Феликсом друзья. – Он даже не знает, кто такая Альфа.
– Брось его, – сказала Уинтер, глядя на мышонка огромными дикими глазами. – Сейчас же.
– Не стану я его бросать! Он умрёт, – ответил Саймон.
– Если хочешь себе зверюшку, заведи канарейку. Не грызуна.
– Сказал же, он не «зверюшка». Он мой др…
– Либо он уйдёт, либо я, – сказала Уинтер. – Выбирай, кто?
Саймон скрестил руки.
– Тогда я просто пойду к Крысиной скале сам, а ты объясняй Ориону, почему вообще помогла мне сбежать.
Она открыла рот от удивления.
– Серьёзно, у тебя мозгов меньше, чем у планктона. Из-за тебя нас убьют.
– Возможно. А может, и нет. Но если мы и умрём, Феликс не будет в этом виноват.
Фыркнув, Уинтер резко развернулась и пошла дальше, а Саймон остановился, чтобы открыть для Феликса рюкзак.
– Можешь посидеть здесь, – сказал он и посадил его на стопку своих носков. – Крысиный король даже не поймёт, что ты с нами.
Носик Феликса возмущённо дёрнулся.
– Я ей не доверяю.
– Ну, зато я доверяю. Найди себе место поудобнее, чтобы я тебя не придавил.
Саймон застегнул рюкзак и побежал за Уинтер.
– Прости, – сказал он. – Феликс нам не навредит, обещаю.
– Очень на это надеюсь. Когда придём, говорить буду я. И ради всего святого, не пялься.
– Я уже видел крыс, – заметил Саймон, следуя за ней по насыпи деревянной стружки.
– Таких – нет, ты…
– Кто-то идёт.
Послышалось злобное шипение, и Уинтер дёрнулась. Саймон машинально загородил её собой и огляделся. Вокруг них метра на четыре вверх выступали скалы, отбрасывая тени на луг, с которого доносился слабый запах помоев.
Из глубины скалы выбралось нечто странное – ничего подобного Саймон ещё не видел. Оно пробежало по лугу, мотаясь из стороны в сторону без всякого направления, будто что-то ему мешало. Чем ближе оно подбиралось, тем крепче Саймон сжимал кинжал, висевший на поясе, пока оно наконец не ступило под солнечный свет.
