Он приоткрыл окно, давая оставшемуся голубю возможность выбраться.
– Я бы на твоём месте улетел подальше, пока дядя действительно не приготовил из тебя завтрак.
– Подальше, подальше, – передразнил голубь, расправляя крылья и взлетая. Несмотря на все доставленные им проблемы, Саймону было жаль смотреть, как он удаляется. Может, голуби и были грубыми, но они почти всегда были готовы составить компанию, когда хотелось поговорить.
– Расскажи Дэррилу про орла, – пискнул голосок поблизости.
Саймон застонал.
– Сегодня и так плохой день. Если дядя Дэррил узнает, что я ему соврал, он месяц меня из дома не выпустит.
По штанине пижамы Саймона вскарабкался коричневый мышонок.
– Лучше так, чем оказаться в смертельной опасности, что бы это ни значило.
– И как мне объяснить это дяде? Сказать, что птичка напела? – Саймон взял мышонка на руки. – Я буду осторожен, Феликс. Не волнуйся.
Привстав на задних лапках, Феликс потёр передние.
– Давай я сегодня пойду с тобой. Кто-то должен за тобой присмотреть.
– Я в тысячу раз больше тебя. Скорее, это я буду следить, чтобы ты не стал орлиным обедом.
– Но…
– Никаких «но». Если что-то случится, я сразу пойду домой. – Саймон усадил Феликса на подушку. – И не смотри телевизор, пока меня нет. Когда-нибудь дядя Дэррил придёт домой пораньше и поймает тебя, и ты прекрасно знаешь, что он с тобой сделает.
Феликс фыркнул, и Саймон направился в ванную чистить зубы. Оголодавшего до полусмерти Феликса он нашёл в шкафу восемь месяцев назад, а когда выходил его, мышонок окончательно поселился в их квартире. Они заключили сделку: Саймон кормил Феликса, а тот не попадался на глаза дяде Дэррилу. Пока что всё шло хорошо, хотя Саймон постоянно волновался, что дядя его обнаружит.
Закончив с умыванием, Саймон попытался привести в порядок копну каштановых волос. Уже пора было стричься, и мальчик ждал этого момента, как домашней работы по математике. Дядя, конечно, старался, но из-за больших рук он управлялся с ножницами неуклюже, отчего конечный результат всегда получался неровным. И хотя самого Саймона особо не волновала его причёска, она волновала ребят из школы, а терпеть бесконечные насмешки всегда тяжело.
Саймон считал, что, помимо странной стрижки, выглядел вполне обычно. Голубоглазый, с веснушками, излишне худой, с немного большеватой для тела головой, но не полный уродец. Он не понимал, почему одноклассники так любят его доставать. В прошлом году его лучший и единственный друг Колин Хартвуд сказал, что всё дело в том, как Саймон иногда говорит с животными – так, будто они его понимают. После этого он перестал это делать, по крайней мере на людях. Но что бы он ни делал, насмешек становились только больше. Даже Колин начал отстраняться, отчего сегодняшний день становился только хуже.
– Вот, бери, – сказал дядя Дэррил, когда Саймон вышел на кухню. Он передал ему тарелку с кучей бекона и кривоватыми шоколадными блинчиками. – Обед я тоже собрал. Арахисовое масло с вареньем ведь не вышло из моды, а?
– Понятия не имею, – сказал Саймон, садясь за деревянный стол, занимавший большую часть кухни. На первом же блинчике живот воспротивился, и ему пришлось силой воли сдерживать завтрак в себе.
– Волнуешься? – спросил дядя Дэррил, и Саймон пожал плечами. – Не стоит. Всё будет хорошо.
– Не будет, если с прошлого года ничего не изменилось.
Стул протестующе заскрипел под присевшим дядей.
– Нам неподвластно то, что думают о нас другие, но только мы решаем, кто мы на самом деле. Пока ты остаёшься собой…
– Проиграть не можешь. Знаю, – пробормотал Саймон, втыкая вилку в блинчик. – Колин сказал, что запишется в команду борьбы, потому что так мы можем попасть в компанию популярных ребят.
– Держать врагов близко – неплохая стратегия.
– Плохая, если из-за неё нас можно ежедневно бить. – Всё лето Саймон надеялся, что проведёт седьмой класс невидимкой, никем не замеченный и нетронутый. Но учитывая, что Колин его избегал, единственной надеждой не потерять друга было присоединиться к компании. – Отборочные будут на следующей неделе. На всякий случай советую купить замороженного гороха, буду прикладывать к синякам.
– Вот покажу тебе пару приёмов, и горох понадобится им, – нахмурился дядя Дэррил. – Этот год пройдёт лучше, Саймон. Поверь. Знаю, в последнее время тебе было несладко, особенно из-за мамы, но…
Саймон резко поднялся. Ему было тошно и без упоминания матери.
– Пойду собираться. Спасибо за блинчики. Доем в комнате.
– Саймон…
– Всё в порядке. Правда.
Не обращая внимания на протесты дяди Дэррила, Саймон унёс завтрак в комнату. Закрыв дверь, он поставил тарелку на стол и опустился в кресло. На стене висели сто двадцать четыре открытки, которые мама прислала с момента, как оставила его с дядей Дэррилом. Они приходили раз в месяц из разных городов страны с красочными изображениями всевозможных животных – волков, орлов, гремучих змей, пчёл, медведей, дельфинов, – всех, кого только можно было представить. Он наизусть помнил слова, написанные на оборотах витиеватым почерком, который он знал лучше лица матери. Она работала зоологом, поэтому в основном писала о животных, изображённых на открытках. Но время от времени она говорила, как сильно по нему скучает. Такие открытки он любил больше всего.
Саймон с Дэррилом никогда не говорили о маме. Из-за работы она постоянно путешествовала, поэтому бросила Саймона с дядей в городе, и Дэррил практически заменил Саймону отца. Иногда мама приезжала домой на Рождество и на день рождения Саймона, но лишь на несколько часов, и постоянно казалась рассеянной. В последнее время её визиты становились всё реже. Последний раз Саймон видел её год назад, через неделю после того, как узнал, что может говорить с животными.
Больше всего на свете ему хотелось, чтобы она вернулась домой. Была бы она рядом, и он бы смирился со всеми насмешками и издёвками. Он был готов всю жизнь обедать в одиночестве, если бы мог поужинать с ней. Она бы поняла его странную способность общаться с животными.
Не сочла бы его сумасшедшим.
Растеряв весь аппетит, Саймон кинул под стол Феликсу кусочек блина и бекон, а остатки выкинул на пожарную лестницу, где ждущие голуби принялись драться за остатки еды, пока он оцепенело собирался в школу. Орёл так и не вернулся.
Когда Саймон вышел из спальни, дядя Дэррил передал ему обед, сложенный в плотный бумажный пакет.
– Если хочешь, у меня есть время пройтись с тобой перед работой.
Саймон даже не знал, что может быть хуже, чем идти в седьмой класс в сопровождении дяди.
– Я пойду с Колином, – сказал он. По крайней мере, он так думал. В прошлом году они всегда ходили в школу и домой вместе.
К счастью, дядя Дэррил не стал спорить. Вместо этого он опустился перед Саймоном на колено и поглядел на него; по шраму на щеке побежали морщинки. Его дядя был таким большим, что они оказались практически на одном уровне.
