— Но я католичка. Зачем мне это делать?
— Вот именно, Schwester, но это не так широко известно. Многие ошибочно полагают, что, раз Клеве порвало с Римом и сочувственно относится к реформам, мы должны быть лютеранами. Доктор Олислегер пишет, что английские реформаторы надеются увидеть в своей новой королеве вторую Анну Болейн, которая была другом протестантам, и рассчитывают, что вскоре обретут нового друга и защитника на троне.
— Тогда мне их жаль. Это напрасные надежды.
— И к тому же опасные. Хотя король симпатизировал реформистам, когда находился под влиянием королевы Анны, он отошел от этой позиции и теперь придерживается более консервативных взглядов. В этом году он заставил парламент принять акт, говорящий о возврате к старым доктринам. Сейчас опасно защищать реформы или проявлять симпатии к лютеранам. Я знаю, мы не всегда держались одной с вами точки зрения на религию, но теперь я думаю, хорошо, что вы верная католичка.
— И всегда ею буду. Боюсь, протестантам суждено разочароваться во мне.
— Не сближайтесь с ними, — посоветовал ей Вильгельм. — В Англии еретиков сжигают.
Мать была занята составлением для Анны нового, достойного будущей королевы гардероба. В ее покоях повсюду лежали рулоны дорогих тканей, доставленные на выбор дюссельдорфскими торговцами.
— Все должно быть по немецкой моде.
Анна не хотела перечить матери, но отметила про себя, что Сюзанна хмурится.
— Английская королева, конечно, должна носить английские платья, — осмелилась высказать свое мнение она.
— Нет! — отрезала мать. — Я слышала, что они нескромные. Пусть вас видят в приличных немецких платьях и головных уборах.
За спиной у Анны Сюзанна молча качала головой. Но вмешиваться она не могла.
Мать была крайне раздражена, когда король Генрих прислал в Клеве портного по имени Уильям Уилкинсон.
— Неужели король считает меня неспособной выбрать свадебный наряд для своей дочери? Этот мейстер Уилкинсон хочет сделать ваше платье в английском стиле. Я сказала ему «нет»!
— Если бы я оделась по английской моде, разве это не был бы комплимент моей новой стране?
Герцогиня покачала головой:
— Нет, дитя. Отставим в сторону скромность, вы отправляетесь в Англию как представительница Клеве, живое воплощение союза. Вы должны надеть лучшее из того, что может дать Клеве. Пусть ваш наряд соответствует нашим обычаям. Это послужит напоминанием о вашем положении в мире. Ваш отец хотел бы этого.
Мнению почившего и горько оплакиваемого отца Анне нечего было противопоставить. Однако мейстер Уилкинсон оказался непреклонным. Платья, которые он сошьет, будут в английском стиле. Так распорядился король. И вот в течение нескольких недель, пока он работал при дворе, Анне приходилось терпеть жалобы матери. Английские платья никуда не годятся; они некрасивые, и вырезы у них совершенно неприличные… Когда мать ушла, Анна подняла одно из платьев, чтобы показать его Эмили, и обе они прыснули со смеху.
— Вильгельм умер бы! — хохоча, проговорила Эмили.
В противоположность английским, наряды, сшитые немецкими портными под руководством матери, имели вырезы под самое горло, юбки с ровным краем без шлейфов, что заставило английского портного покачать головой. На примерку ушла целая вечность. Анна ощущала на себе тяжесть бархата и шелковистость дамаста. Платья были сшиты так, чтобы пояс застегивался выше талии, имели длинные свисающие рукава, отороченные мехом или расшитые по краю золотой нитью; многие были богато украшены золотом. К платьям сделали немало поясов с декоративными пряжками. Мать заказала киртлы из дамаста и шелка, чтобы они виднелись из-под раскрывающихся спереди юбок. Изготовили и новые Stickelchen, богато украшенные бисером и драгоценными камнями, несколько белых льняных, а также вуали и батистовые чепцы. Ларец для драгоценностей Анны — вещь сама по себе прекрасная, из чеканного серебра с накладками из слоновой кости, — был полон тяжелых серебряных гривен и цепочек, ожерелий и подвесок, а также колец и перстней.
Новый гардероб Анны пополнялся день ото дня. Мать никому не давала сидеть без дела. Времени терять было нельзя, так как скоро наступит зима, а до того Анна и вся ее свита должны быть собраны и готовы к отъезду в Англию.
Анну терзали опасения, что старания матери могут оказаться напрасными и король не позволит ей носить немецкие платья, раз уж он обеспечил ее новым гардеробом в английском стиле. Втайне она считала, что английские платья идут ей больше…
На третьей неделе октября послы Вильгельма вернулись в Дюссельдорф. Анна присутствовала, когда брат принимал их и доктора Уоттона в своем кабинете.
— Ваша милость, король Генрих желает, чтобы леди Анна приехала в Англию как можно скорее, — сказал доктор Олислегер. — Мы здесь для того, чтобы сопроводить ее в Кале.
— Господа, мы до сих пор ждем охранной грамоты от королевы-регента, — ответил Вильгельм. — Король сам просил этот документ у императора. Без него леди Анна не может ехать.
— Его величество уверен, что документ вскоре будет получен, — сказал Вернер фон Гохштаден, представительный мужчина, близкий к семье герцога и преданный ей.
— Лорд Кромвель прислал это вам, миледи, — сказал Олислегер, передавая Анне письмо. — Он желает поздравить вас с помолвкой.
«Обычно, — подумала Анна, — поздравляют счастливого жениха, который наконец-то получил выбранную им даму».
Доктор Олислегер вслух прочел письмо, переводя его на немецкий. Оно состояло из вежливых фраз в подобающем случаю почтительном тоне.
Анна улыбнулась:
— Я очень благодарна лорду Кромвелю за его добрые пожелания.
Из всех людей именно его она хотела бы иметь на своей стороне; он добился этого брака для нее, и она была обязана ему.
Доктор Уоттон обратился к ней:
— Лорд Кромвель поручил мне сказать, что шлет вам многочисленные поздравления, а также богатые дары в связи с помолвкой от его величества, как принято. Мне поручено передать это вам.
Он протянул Анне письмо с королевской печатью. Оно было от короля. Анна не стала его вскрывать, а поднесла к губам и поцеловала. Мужчины одобрительно взирали на то, как она кладет послание жениха в карман. Ей хотелось прочесть его в одиночестве.
— Мне также велено передать вам вот это, ваша милость, — добавил Олислегер, протягивая ей какой-то сверток. — Это вручила мне леди Лайл, супруга представителя короля в Кале, когда мы проезжали там по пути домой. Леди Лайл не терпится снискать ваше благоволение.
Анна вскрыла пакет. Там лежали изящно расшитые перчатки из испанской кожи.
— Какая прелесть!
— Дражайшая сестрица, вы должны помнить, ничто в этом мире не делается просто так, — предупредил ее Вильгельм. — Вы еще не знакомы с игрой в патронаж. Уверяю вас, леди Лайл надеется получить взамен какую-нибудь милость, когда вы приобретете влияние на короля.
