Я снова вспоминаю другую одежду и запах геля для душа. Гоню мысли прочь. Лучше бы спросить и успокоиться, даже если он солжёт, но я, как всегда, не смею. Что он подумает? А если разозлится? Но вот этот момент не даёт мне покоя.
— Пойдём, — вздыхаю, понимая, что нужно Синицу вывести на улицу. Ей необходимо глотнуть свежего воздуха. Заодно и малышню с собой возьмём.
Вене и Андрею нелегко. Нас слишком много. Че Гевару дети потянули за собой. А пёс только и рад: лишняя прогулка никогда не бывает лишней. Собака большая, ей нужен простор и хороший выгул. Че обожает Марка и Настю. У них взаимная любовь и гармония.
Пока Марк носится с собакеном, а Настя сидит на лавочке и, болтая ногами, пускает мыльные пузыри, Линка заламывает руки и переминается с ноги на ногу.
— Говори уже, — подстёгиваю я её. Два года дружбы — это не просто так. За это время поведение подруг — как на ладони.
— Я беременна, Тай, — выпаливает Синица на одном дыхании, видимо, боясь, что если будет думать, в следующий раз духу ей признаться не хватит.
На какое-то время я замираю.
— Это точно? — смотрю в её лицо пристально. Линка не в отчаянии, конечно, но где-то около того.
— Точнее не бывает, — горько кривит она рот. — Я сегодня тест сделала. Три раза. Чтоб наверняка.
— Как же тебя угораздило-то? — более дурацкого вопроса не придумаешь, но, наверное, я в шоке — другое в голову не лезет. — Это от Севы?
— Ага. Без вариантов, — уныло тянет она. — У меня-то мужчин было не то, чтобы пачками. Я, правда, немного приукрашивала. Опытной хотелось казаться. Перед вами, салагами зелёными.
— Лин, ты как маленькая, — вздыхаю я. — Мы тебя и так любим с Олей. Хоть ты опытная, хоть нет.
— В общем, их всего двое было. И тот, последний, задолго до Севы отставку получил. Наверное, полгода прошло. А всё остальное — флирт, ля-ля, тополя. Ты ж меня знаешь: глазки построю, попкой покручу, а они как кобели вокруг вьются. Перед Севкой не устояла. Понравился очень. Эх, думаю, была не была! Такая харизма, такой напор! М-м-м-м…
— А предохраняться не пробовала? Или мозги набекрень — и гори всё синим пламенем?
Линка смотрит на меня печально. Вздыхает. Крутит кончики волос в руках. Страдальчески закатывает глаза.
— Он уверял меня, что у него детей быть не может. Что он бесплодный.
— И ты поверила?
— Ага.
Синица смотрит себе под ноги, словно золотой уронила.
— Ну, и что делать будем? — спрашиваю для проверки на вшивость.
— Рожать, — интонация у неё такая, словно кто-то умер. Трагическая нота. Траурная вязь. — Я аборт делать не собираюсь. А Сева пусть как хочет. Он небось посмеётся надо мной. Бесплодный. Как же. Предохраняться не хотел — вот и выдумал сказку. А я уши развесила. Думаю, ну, ладно.
— Доверчивая ты моя, — хочется то ли стукнуть её, то ли обнять.
— Меня легко обмануть, — копирует она интонацию вороны из мультика. — Я даже говорить ему не хочу, веришь?
— Верю, Лин, почему же не верить, — невольно примеряю ситуацию на себя.
А если пилюли дадут сбой? Поверит ли он мне? Захочет ли выслушать? Или разозлится и потянет на аборт?.. Он же не хочет детей. А я… всё так запуталось, переплелось. И вчерашний вечер… И эти его слова: «притворись, что любишь». Лучше не думать об этом, а плыть по течению. Куда-то да вынесет.
— Ладно, не дрейфь, — подбадриваю я её. — В беде не бросим и малыша вырастим.
— Да пока-то и ничего. Сессию сдам. Работать буду. Только надо место новое поискать. Гена потерпит, пока живот не начнёт появляться — и в шею. Ему пузатые официантки не нужны. Не для того он нас, красивых, худых да длинноногих берёт. Имидж. А с пузом только интерьер портить.
— Придумаем что-нибудь, — кручу в голове разные варианты.
Мне тоже нужна работа. Последний экзамен сдам и займусь. Дел, конечно, и дома хватает, но я не могу сидеть и наслаждаться. Однажды всё кончится. Я выполню работу по контракту с Эдгаром и… будет больно. Я должна быть готова ко всему, чтобы не оказаться, как Синица, у разбитого корыта с пузом.
Только поздно вечером, незадолго до приезда Эдгара, мне наконец-то удаётся влезть в Интернет и посмотреть, куда же занесло его блудную мать.
Это за чертой города, какая-то деревушка. «Женский монастырь» — читаю я, и на меня нападает ступор. Монастырь?.. И тайны Эльзы становятся ещё плотнее, ещё страшнее, чем мне казалось. Ничего не понимаю, но знаю точно: я сделаю всё, чтобы удрать и встретиться с этой странной женщиной.
50. Эдгар
Сева позвонил сам. Через день. Я не стал брать трубку — был занят. Да и вообще отключился: вёл переговоры с инвесторами, как-то было не до разговоров. Любых. Новый проект трещал по швам и разваливался. Кто-то слил информацию конкурентам, и я понял, что, скорее всего, в этот раз проиграю. Неприятно, но терпимо.
Есть повод задуматься. У меня завёлся «крот». Хитрый и весьма талантливый. Кто-то достаточно грамотно играл против меня, и это злило и подстёгивало. Я просчитывал новые варианты и не мог ни на кого положиться. Самое страшное, что дела таких объёмов практически невозможно проворачивать в одиночку. Приходилось импровизировать и делать нелогичные шаги, которые могли сбить с толку того, кто под меня копал.
Я догадывался, кому дорогу перешёл, и это упрощало задачу. Но всегда оставался момент «икс»: кто-то чужой и умный. Хитрый и изворотливый. Вся тактика слива и подкопа плохо вязалась с Антакольским, что пёр всегда напролом и действовал, как железный дровосек, которому явно не хватало не только сердца, но и мозгов. Поэтому я перебирал варианты, думал и анализировал.
Когда я наконец включил телефон, то поразился количеству звонков от Севы. Что за родовая горячка? Я не успеваю его набрать — снова раздаётся металлическая трель.
— У тебя всё в порядке? — в голосе Севы тревога.
— Не мог говорить. Всё хорошо, — кривлю душой, потому что возвращать его сейчас не хочу. Я могу на него положиться, но и обойтись — тоже.
— Как там Лина? — вот главный вопрос, ради которого он мне наяривает.
— Всё прекрасно, Сева. Она беременна и собирается рожать.
Эту «новость» вечером мне поведала Тая. Я не смог ей признаться, что почти в курсе. И то, что «мы» рожаем — тоже не стало откровением или громом среди ясного неба. Даже если бы говорливая Синица оказалась попрыгуньей-стрекозой во всех смыслах, моя жена, думается мне, смогла бы её уколыхать и подбить рожать малыша.
Естественно, я прекрасно понимаю, куда она клонит и почему так доверчиво заглядывает в глаза.
— Никто её не гонит. Пусть живёт, сколько нужно, — кажется, я превращаюсь в мужчину, что готов исполнить любую её прихоть, стоит ей только пальцами щёлкнуть.
