— И чего же вы хотите от меня?
Дайске встал на ноги:
— Вы должны приготовить сонное зелье. Такое, чтобы хватило минимум на сутки. И напоить его.
— Вы в своем уме?! Как я это сделаю? Думаете, он не догадается, кто это сделал, когда придет в себя?
Дайске потер глаза, еще больше размазав по лицу кровь:
— Мы что-нибудь придумаем. За пару сяоши я справлюсь. Если будем работать втроем, то получится еще быстрее.
— Вы же понимаете, что все может закончиться гораздо хуже, чем в Мертвом Лесу?
— Понимаю, господин Рэйден. Но у нас нет выбора. Людям нужен посланник. И мы обязаны им его дать.
Катарина вышла в ночную грозу. Письмо принца жгло кожу напротив сердца, расплавляя в ее нутре дыру и пробираясь туда, где сохранились остатки ее души.
Ледяной дождь смывал кровь после драки с алхимиком, пробирался прямо в кости и растекался по венам, выгоняя из ее тела все живое.
Он ушел, чтобы найти то, чего даже не существует. Но единственная ли это причина?
Сунлинь — принц. Тот, кому суждено вернуться во дворец. Феникс ведь ее предупредил. Он не останется с ней.
Но даже это не важно, если он погибнет в далеких, неизведанных землях, откуда никто еще не возвращался.
Она сама его отпустила. Прогнала! Дура!
Дура! Дура! Почему ей есть дело до него?! Они знакомы всего ничего! Почему она переживает за него?! Почему мечтает оказаться рядом? Почему ощущение такое, что внутри не осталось ничего, кроме выжженной земли и паутинок истерзанной души?
Потому что она совершила ошибку… Полюбила. Того, кого не должна была.
И теперь от этой любви не будет спасения. Не будет противоядия. Смешно. Она — лекарь, который никогда не сможет вылечить одного-единственного человека. Саму себя…
Несколько дней назад. В ночь нападения черных монахов...
— Если ты не откроешь ворота, я… я… — Лу схватила со стола кинжал и достала его из ножен. Прижав острие к сердцу, срывающимся голосом, но все же твердо, она произнесла: — Я покончу с собой!
Еще никогда она не видела на лице брата столько эмоций. Обычно спокойный и невозмутимый, сейчас он казался на грани истерики:
— Рэйден там?! Ты уверена?
Рэйден? Он никогда не называл господина лекаря по имени. Да еще и так фамильярно. Без слов обращения.
Только сейчас она заметила в его руках налобную повязку с незамысловатым украшением и нижний халат с вышитыми на нем веточками и листьями. Это все принадлежало господину лекарю. Она была уверена!
Ворвавшись в покои брата, она даже не поняла, чем он был занят. А он быстро отнял от лица расшитую ткань.
Он… нюхал ее? Нет, не может быть…
Но виноватое лицо брата говорило о том, что ее догадки верны.
Едва ли не плача, она осмелилась спросить:
— М-мы любим одного и того же мужчину?
Брат выглядел таким несчастным. Его покрасневшие глаза были наполнены слезами, а губы то судорожно сжимались, то распахивались от невозможности сделать вдох.
— Будешь осуждать меня? Для тебя он всего лишь блажь — тут и не в кого больше влюбиться. Но для меня он — все!
— Не смей так говорить! Это ты угрожал ему мечом! Ранил до крови.
— Я бы никогда не причинил ему боль! — Он заорал так, что Лу вздрогнула. Брызжа слюной, брат схватил себя за отвороты халата: — Я все ради него сделаю! Жизнь отдам!
— Любовь между мужчинами — это неправильно!
— Да что ты, избалованная девчонка, знаешь о любви?!
Лу вдруг поняла… Она прижала ладони ко рту, подавляя вскрик.
— Тебе всегда нравились мужчины, ведь так?.. Ты предпочитал проводить время в их компании и никогда не посещал Дома Услады. И по несколько раз ходил в бани, только бы со всеми…
Брат опалил ее мрачным взглядом.
— Но господина Рэйдена я тебе не отдам. — Лу гордо вскинула подбородок.
Рэн усмехнулся:
— Думаешь, мне нужно твое разрешение? Ты для него — просто молодая дурочка, все время ошивающаяся рядом. Все еще веришь, что можешь быть интересна ему? Ему нравятся мужчины, просто он всегда умело скрывал это.
Лу помотала головой, отказываясь в это верить:
— Нет, ты врешь! Ты не можешь знать о таком! Или… или он сам тебе сказал?
Рэн усмехнулся:
— Ему не нужно об этом говорить. Я наблюдал за ним все эти годы и видел, как он смотрит на мужчин.
— Он — лекарь! Он на всех смотрит одинаково.
— О, нет, дорогая сестрица… Если бы ты следила за ним так же пристально, как я, то заметила бы, что женщины оставляют его равнодушным. Но когда мужчина раздевается перед ним, он отводит глаза. На краткий миг, но отводит, а потом слегка краснеет. За все время, что он здесь, у него не было ни одной женщины. Я знаю, вы с этой идиоткой Эйкой считаете, что это потому, что он весь такой благородный. Нет, сестра… Дело совсем не в его благородстве. Женщины ему просто неинтересны. Но стоило появиться этому уроду — посланнику — как он стал сам не свой. Никто из мужчин просто не казался ему достаточно привлекательным. Неужели, ты не заметила, как он расправляет плечи и все время смотрит на губы Ван Лина? Неужели не увидела, как начинает часто дышать или отводить глаза, если тот оказывается слишком близко? Он хочет именно его, Лу. И я уверен, знай господин лекарь наверняка, что посланнику тоже нравятся мужчины, он бы уже стонал под ним и с радостью подставлял свой зад.
Лу закрыла уши руками и снова замотала головой:
— Нет-нет-нет! Не желаю это слышать! Это все неправда! Ты врешь! Господин лекарь мужественный и… храбрый! Он настоящий мужчина.
Рэн зло рассмеялся:
— То, что ему нравятся мужчины, не умаляет его мужественности.
Лу подскочила к брату, ненавидя его как никогда:
— Ты просто хочешь опорочить его. Почему же он не выбрал тебя? Ведь ты тоже красив и почти ни в чем не уступаешь господину Вану. Ты не имеешь права говорить о нем такие вещи! Это… это омерзительно!
— Это любовь, сестренка. Ты ведь подглядывала за нашими уступчивыми сароен, знаешь, чем они занимаются с мужчинами. Думаешь, что если два мужчины хотят друг друга, то не могут заниматься тем же?
— Ты отвратителен! И все, о чем ты говоришь, тоже!
— Только не ври, что не представляла себя и Рэйдена вместе, делающими все то, чем занимались сароен со своими клиентами.
Лу поняла, что краснеет. Жар прилил к щекам, в ушах зашумела кровь, и стало нестерпимо трудно дышать. Как он узнал? И как мог вслух сказать такое?!
— Думаешь, что лучше соврать? — Брат криво усмехнулся. — Не нужно. Я знаю, что ты об этом фантазировала. Слышал, как ты стонешь по ночам. Но Рэйден не из тех, кто ведет в постели. Он будет подчиняться. Его роль — женская. Ты же понимаешь, о чем я говорю? Он позволяет в себя проникать, и никогда не сможет удовлетворить тебя. А вот меня — вполне.
