Я проснулся от ледяного сквозняка и боли во всем теле. Мышцы затекли от того, что вторую ночь подряд я засыпал прямо на полу.
Мне нужен нормальный отдых и тренировки. А иначе я не смогу не то что отстоять трон, но и защититься от ободранных разбойников.
Лекарь так и не появился. Джуна и Ясуо я отправил спать, когда они оба уже валились на бок. Слава богам, жар у Дайске спал, и теперь он выглядел так, словно всего лишь спит.
Я выбрался из башни, в серый туманный рассвет. Где пропадает этот бледный гуляка? Я ожидал, что он хотя бы заглянет к Дайске — проверить, как тот. Но ночь он провел неизвестно где. Почему я был в этом так уверен? Из-за проклятого одеяла, которое так и провалялось на соседней кровати.
Вчера он меня укрыл — так сказал Ясуо. Сегодня… сегодня я чувствовал себя преданным.
От этих навязчивых мыслей некуда было деться. Я пытался заставить себя думать о другом. Например о том, что здесь придется задержаться, пока Дайске полностью не поправится. А значит, пора обживать свое новое жилище. А еще хотелось сходить в купальню. Тесная и мрачная каморка в башне начала казаться мне самым притягательным местом на свете. Но я понятия не имел, где взять воду и как ее нагреть.
Белый как вата туман наползал из-за крепостной стены. Холодная морось опускалась на кожу.
Я напрягся. Тело словно само почувствовало опасность. Я вгляделся в клубы тумана.
Серой дымной струей от него отделилась изящная фигура. Это было похоже на… представление. Все верно. Я словно смотрел невероятное представление лучших столичных артистов.
Призрачный силуэт обретал все более четкие очертания, и через пару мгновений я смог разглядеть лекаря. Он едва переставлял ноги, полы халата вились вокруг ступней струями дыма. На его плече висела тяжелая котомка, почти такая же, как у Дайске. В другой руке он держал небольшой сундучок.
Я присмотрелся. В его походке было что-то неестественное. Безотчетно я сделал шаг к нему. А потом еще один.
Он едва шел. Покачивался, как стебель бамбука на ветру.
Лекарь полностью отделился от тумана.
О, боги… Он был весь в крови.
Я бросился к нему, вцепляясь ладонями в его локоть и тонкую талию. Он пошатнулся и, широко распахнув голубые глаза, уставился на меня.
Я встряхнул его:
— Вы ранены? Где? — Я дергал его окровавленный халат, пытаясь понять, где раны.
Меня била почти лихорадочная дрожь. Такая сильная, что я даже говорил с трудом.
Рэйден начал вырываться, неожиданно сердито отталкивая мои ладони:
— Не ранен я! Отпустите…
Я сжал ткань его халата:
— Вы в крови!
Он ударил меня по руке и отскочил:
— Это не моя кровь!
На мой вопросительный взгляд он устало откинул с глаз потускневшие волосы:
— Сложные роды. Кровотечение началось.
Сжав пальцы в крохотный кулачок, он сонно потер глаза, совсем как уставший, проснувшийся от кошмара мальчишка.
Я поднял с земли брошенный сундук:
— Кроме вас роды принять было некому?
Он бросил на меня мрачный взгляд:
— А вы видите тут еще лекарей? Как ваш друг?
— У него был жар. К утру немного унялся. — Я понимал, что не имею права его упрекать. Но для меня был важнее Дайске. Он был важнее для всего королевства, чем чужой ребенок.
Лекарь устало кивнул и поплелся в башню:
— Пока — это все, что я могу сделать.
Я снова сжал его локоть:
— А как же отвар, который вы обещали приготовить?
Он сердито сверкнул глазами и вырвал свою руку из моих пальцев:
— Такие вещи не готовятся за раз. Это вам не репу сварить!
Я проскрежетал сквозь зубы:
— Когда?
— Как только будет готово, вы узнаете об этом первым. — Он бросил на меня уже знакомый презрительный взгляд. — А теперь, если вы позволите, — у меня много важных дел. — Всем своим видом он намекал, что в отличие от меня действительно занят. — Я должен проверить господина Дайске, а потом... отдохнуть.
Я видел, что он устал. Сколько он спал за последние сутки? И спал ли вообще? Он выглядел не просто уставшим — измотанным и едва живым. Действительно призрак. Создание Ночи, нуждающееся в чужой крови для поддержания жизни.
От мысли о том, чтобы поделиться с ним своей кровью, бросило в жар. Настолько сильный, что на коже выступила испарина.
В холодном осеннем рассвете мне казалось, что я горю. Лекарь шел впереди, устало поднимаясь по ступеням, а я, как заторможенный, брел следом, бездумно рассматривая его узкую спину и едва выступающие полушария ягодиц.
Боги... это какое-то сумасшествие. Самое жуткое безумие, какое только может быть. Но я представлял, как он притягивает меня, и как мои ладони опускаются на его ягодицы.
Я бы прижал его к себе, накрыл пальцами затылок, путаясь в золотых прядях и притянул его голову к своей шее. Сначала он лизнул бы кожу своим мягким и теплым языком, смачивая боль от «кровавого поцелуя», а потом бы пронзил плоть острыми клыками.
Возбуждение, которое я испытал от вставшей перед глазами картинки, было мучительно сладким. Я словно оказался в огне. Гореть в нем было и больно, и сладко. Но отказаться от этой пытки — невозможно.
Проклятый лекарь испускал странное колдовство. Но почему оно действует на меня?! Я ведь мужчина! Почему воображение рисует постыдные картинки именно с ним?!
Когда мы зашли в лазарет, я уже был сам не свой от ярости и непонимания, что со мной происходит.
Швырнув лекарский сундук на стол, я заработал гневный взгляд:
— Осторожнее! Там же лекарства!
Я хотел сказать, чтобы таскал свои склянки сам, но понимал, что сейчас действительно не прав.
Ничего не ответив, я подошел к низкой кровати, на которой неподвижно лежал Дайске.
Вымыв руки, ко мне присоединился и лекарь. Он уселся прямо на пол и осторожными ловкими движениями снял повязку с раны. На воздух вырвался странный запах. Обожженной плоти, трав и чего-то едкого — так пахли некоторые алхимические порошки Дайске.
Сама рана выглядела жутко.
Лекарь шумно выдохнул и посмотрел на меня:
— Я сделаю все, чтобы его спасти, но будьте готовы...
Я не дал ему договорить — произнести то, что не должно быть услышано богами.
— Нет! Вы должны его спасти. Я богат. Заплачу золотом ваш вес. Только. Вылечите. Его.
Глядя на меня снизу вверх Рэйден развел руками:
— Я пытаюсь! Но с подобными ранениями вообще не живут. Удивительно, что он держится так долго.
