Господин Ван… Он уверенно подошел к кровати, где лежал алхимик и опустился на пол.
Его взгляд пронзал Катарину насквозь. Он смотрел только на нее, причем так, словно хотел уничтожить.
— Должно быть в Доме Услады нет свободных кроватей? — Он склонил голову к плечу, и поток черных волос скользнул по его руке. — Как хорошо, что кроме Дайске больше нет раненых, правда? — Его голос буквально заморозил лазарет. — Досадно, что он вам так мешает… разлегся тут, неспособный никуда идти…
В такой неловкой ситуации Катарина не оказывалась никогда в своей жизни. А с другой стороны... почему она должна оправдываться? Да еще и перед тем, кто и так не самого высокого мнения о ней. Сам-то обжимался с Айми. И ничего его не смущало. А ей почему-то должно быть стыдно? Не стыдно! Она ведь мужчина!
Катарина упрямо вздернула подбородок и положила руки на плечи полуобнаженной Эйки, прижимая ее к себе и защищая от глаз Вана. Да кого она обманывает? Она просто не хочет, чтобы он смотрел на еще одну прекрасную сароен.
Ван проследил за ее руками, опаляя таким взглядом, что Катарина и в самом деле едва не сгорела. На его щеках заиграли гневные желваки.
Катарина несмело отстранила от себя Эйку и тихо шепнула:
— Пожалуй, сейчас вам лучше уйти…
Эйка выпрямилась, обиженно надув губы и хмуря аккуратно нарисованные брови. Катарина тут же соскользнула с кровати и загородила собой поправляющую одежду сароен — уж слишком пристально посланник буравил ту взглядом.
Накрыв ладонью плечо Катарины, Эйка тихо прошептала ей на ухо:
— Я приду позже. Обсудить наше дело… и… остальное…
Катарина вздрогнула, но Эйка, похоже, приняла это за трепет предвкушения. Она обольстительно улыбнулась и проплыла к выходу.
Катарина осталась стоять перед посланником, как провинившаяся ученица. Ужасно хотелось оправдаться, но… она же не сделала ничего плохого. Это всего лишь недоразумение. И ведь он сам совсем недавно обжимался с Айми.
Какой-то особенно мерзкий демон дернул ее за язык, заставляя открыть рот и произнести то, о чем она наверняка потом пожалеет:
— Ваша ночь не удалась, и вы решили испортить мою? — Злость от того, что будет вынуждена коротать ночь в одиночестве — чем не доказательство ее мужественности? Мужчин теперь ведь судят по количеству их женщин, а не по поступкам.
Посланник вскинул на нее яростный взгляд:
— В Домах Услады и то ведут себя приличнее, вы, бесстыдный развратный… — Ван оскалился, подбирая подходящее оскорбление. — …шарлатан…
Катарина скрестила руки на груди и выгнула брови:
— Шарлатан? Но жизнь друга вы мне доверяете?
— Что вам от меня нужно? Деньги? Гарантия вашей безопасности? Уверенность, что я не выдам ваши занятия Мертвой Алхимией? Власть? Место при дворе? Все будет. Неужели так сложно приготовить эту проклятую мазь, забыв на время о продажных девках?
Катарина шумно выдохнула от возмущения. Это ведь он стоял и ничего не делал, когда Айми на него вешалась и прижималась. А теперь выходит…
— Знаете что… — Она приблизилась к нему, представляя, как в кровь расцарапывает его лицо. — Верните мой халат. — Она ткнула в него пальцем. — Не хочу, чтобы мою одежду носил кто-то такой мерзкий и двуличный, как вы!
Метнувшись к столу, Катарина схватила заранее приготовленный черпак, ножницы, и вылетела из башни.
Глава 11. Искушение и призрак
Мерзкий и двуличный… Вот каким он меня считал? Я не знал, что злит больше. Мерзкий? Он имел ввиду мою внешность? Мое поведение? Мои слова? Что?! Я образованнее любого в этой крепости. Я не считал себя тщеславным или излишне самоуверенным. И не считал себя красавцем. Но точно видел, что привлекательнее тех, кто здесь жил.
Что не так?! Двуличный? Он же не мог так быстро понять, кто я. В этом я был уверен.
Тогда что он имел ввиду?!
От отчаяния хотелось что-нибудь сломать. Или с кем-нибудь сразиться. Перед глазами тут же вспыхнула картина сражения. С лекарем. В кровати.
Я зарычал, всадив кулак в деревянный пол. И даже боль не отрезвила. Меня сводила с ума ярость. Дикая, безумная ярость. Он сбежал от меня, чтобы встретиться с сароен. Не успел вернуться и тут же устроился между ее ног. И ни капли смущения от того, что рядом лежит умирающий Дайске.
И после этого мерзкий я?! Он настолько прогнил и погрузился в пучину греха. А я, дурак, побежал за ним в Мертвый Лес. До помутнения рассудка боялся, что с ним что-то может случиться. Он ведь даже не в состоянии себя защитить! Упал в обморок от недоедания. И один отправился туда, куда боялись ходить абсолютно все.
Да кто же он такой, проклятье?! Создание демонов!
Хочет получить обратно свой халат? О, да. Он получит его. Я заставлю его своими руками снять с меня каждый слой одежды.
— Потерпи, друг. — Я осторожно сжал плечо Дайске: — Скоро ты вернешься.
И расскажешь, какой алхимией владеет маленький сластолюбец.
Я вскочил на ноги и отправился за алхимиком. Этот мерзавец стал еще бóльшей загадкой, чем был. Не страшась, он бродил по Мертвому Лесу, по той его части, куда боязно было даже смотреть. Я нашел его с огромным трудом, уже почти отчаявшись. Объятый мутным светом фонаря он стоял среди жутких изувеченных деревьев, снова напоминая призрака. Прекрасное дымчатое видение. Когда я понял, что он умудрился нарваться на василиска, сердце пропустило десяток ударов. Так я еще никогда и ни за кого не боялся. Даже за Дайске. И это выводило из себя.
Лекарь мне никто! А я дрожал от страха за его жизнь.
Я вырвался из лазарета и осмотрелся. Ну и куда он опять умудрился подеваться? Может, он и в самом деле призрак, способный проходить сквозь стены и возникать в любом месте, в каком пожелает? Как-то же ему удалось покинуть крепость…
Ясуо сказал, что лекарь часто вот так пропадает. Просто исчезает, а потом вдруг появляется. Даже генерал Фао махнул рукой на его фокусы. Этого греховодника считали чуть ли не божеством — никого не удивляло, что он каким-то образом выходит за стены хоть и запущенной, но неприступной крепости. А его ночные прогулки по Мертвому Лесу считаются проявлением отваги и преданности своему делу.
А по-моему, это глупость и безрассудство — так рисковать своей жизнью! Его же никто не защитит! Никто, кроме меня.
Проклятье! Снова я думаю об этом… Идиот. Переживаю за него, пока он развлекается с сароен. Это же каким распущенным и развращенным нужно быть…
Я не додумал мысль, потому что впереди мелькнул подол знакомого плаща. И это тоже было странным. Одежда Рэйдена. Она явно принадлежала не ему. Ханьфу, которое он мне принес и которые носил сам, были пошиты много лет назад. Ткань хоть и была качественной, но явно старой. От стирок и нóски истончилась, а вышивка вышла из моды. Да и размеры… Даже для меня халат и рубашки были немного велики, а худющий лекарь так и вовсе тонул в них. Неудивительно, что он выглядит таким хрупким.
