Даже не понимая, что делает, Катарина развязала пояс, распахнула многочисленные слои ханьфу и судорожно сорвала ткань, стягивающую грудь. Холодный воздух тронул кожу мертвым прикосновением, безмолвно напоминая, что Катарина — часть этого мира.
Корона на голове стала чуточку тяжелее, а в воздухе разливался аромат сухих роз, сливы и гвоздики. Аромат, от которого она никак не могла избавиться. Когда Эйка попросила ее сделать духи, Катарина выбрала запахи, которые источали свечи в ее короне.
С тихим шипением, они вспыхнули, выпуская на волю серые тени и синих призраков, которые взялись за руки и начали водить вокруг Катарины жуткий хоровод.
Волосы становились все длиннее, пока не достигли поясницы. В сумраке королевства мертвых они отливали жемчужно-перламутровой белизной. Жаль, что господин Ван никогда не увидит ее волос. Может, так она имела бы больше шансов ему понравиться?
Даже сейчас мысли о нем не оставляли ее в покое.
Сжав кулаки, не обращая внимания на страх, Катарина пошла вперед. Мрачный лес — близнец Мертвого Леса — с жадностью сомкнул объятия, когда она шагнула под его своды.
Катарина оглядывалась по сторонам, понимая, что страх отступает под напором любопытства.
Нет, это место отличалось от Мертвого Леса. Здесь словно властвовали вечные сумерки — то ли предрассветные, то ли вечерние. Макушки гор тонули в похожих на вату облаках и оборванных клочьях тумана. Воздух пах сырой землей, а в ветре слышался чей-то неразборчивый шепот.
Стволы деревьев казались серыми, почти черными, намокшими от дождя. С каждого дерева свешивались золотые и серебряные талисманы, будто покрытые цветной крошкой самоцветов. Когда от дуновений ветра они сталкивались, то в воздухе рассыпался сноп разноцветных искр, которые превращались в искрящуюся пыльцу. Пыльца дрожала, сверкая тысячами драгоценных камней. Когда Катарина протянула руку и коснулась цветного облака, крошечные пылинки осели на ее коже, будто чешуя русалки.
Остановившись, она вытащила из заплечного мешка несколько стеклянных флаконов. Осторожно струсив с руки пыльцу в один из них, Катарина снова протянула руку к искрящемуся облаку. Так она делала, пока все флаконы не оказались наполнены сверкающей пылью. В крепости она изучит ее свойства.
Интересно, а что написано на загадочных талисманах? Ни один из символов не был ей известен, хотя она потратила годы на изучение языка Мертвой Алхимии.
Чем дальше она продвигалась, тем удивительнее выглядел лес. Вокруг сгущался синий сумрак, такой вязкий и непроглядный, что окрашивал все вокруг в синие и зеленые цвета.
Но впереди висело розовато-сиреневое марево. В нем дрожали золотистые всполохи, и казалось, что это восходящее солнце окрашивает все кругом в свои цвета.
Войдя в розовый туман, Катарина поняла, что оказалась на берегу озера. По нему плыли лотосы из шелка. В центре каждого искусственного цветка подрагивало пламя свечи. Вот откуда лился этот золотистый свет.
Катарина опустилась на колени и коснулась воды. Она оказалась теплой, почти горячей. Захотелось тут же скинуть с себя одежду и войти в ласковые волны, от которых поднимался пар.
Но вместо этого Катарина достала из мешка небольшую бутыль и погрузила ее в воду.
Неожиданно щеки что-то коснулось, и Катарина едва не выронила бутылку.
Она обернулась и поняла, что находится теперь совсем не на берегу загадочного озера, а… О, боги! Это же была одна из комнат в Доме Утех. Спальня со стенами из бледно-голубого шелка, расписанного деревьями ивы. Их было так много, что казалось, будто Катарина стоит посреди густого леса. Голубой полог с точно такой же вышивкой спускался с потолка на кровать с массивной серебряной спинкой.
Катарина зажмурилась и тут же распахнула глаза, с ужасом и стыдом осознавая, что увиденное ей не кажется.
На сбившихся простынях сплелись три тела — черноволосая белокожая девушка извивалась подобно языкам пламени, зажатая между двумя мужчинами.
Темные волосы любовников разлились по подушкам густыми чернилами. От резких хаотичных движений одеяло, скрывающее бесстыдно обнаженные тела сползло вниз, и Катарина тихо выдохнула от шока. Ее щеки залило обжигающим румянцем, от которого казалось, что к коже поднесли огненные факелы.
Один из мужчин толкался бедрами прямо в округлую попку сароен. Член жестко и неумолимо входил между ее ягодиц. Другой, сжимающий грудь любовницы и оттягивающий ее соски, вбивался в лоно. Громкие шлепки тел и влажные хлюпающие звуки заполнили собой все пространство тесной комнатки.
Катарина не смогла совладать с собой. Воображение тут же нарисовало развратную и до боли желанную картину — себя в объятиях королевского посланника. Она бы позволила ему делать с собой все, что делали эти мужчины с безотказной сароен. Позволила бы вот так же, до сладкой боли, выкручивать пульсирующие соски и даже войти там, сзади. Смирилась бы с неминуемой болью, лишь бы доставить удовольствие ему. В обмен на то, которое он, сам того не ведая, подарил ей.
Между ног снова стало влажно. Так сильно, что грубая ткань штанов намокла и теперь раздражающе терлась о нежные складочки плоти.
И в то же время Катарине стало дико больно и обидно от того, что эта незнакомка тает в объятиях сразу двух мужчин, в то время как ей, Катарине, будет вечно недоступен тот единственный, кого она так отчаянно желала.
От ярости и отчаяния свечи на короне вспыхнули ярче, и мужчины вдруг начали растворяться в воздухе, превращаясь в прозрачную серую дымку.
Девушка села на кровати и с ужасом посмотрела прямо на Катарину.
Оба мужчины развеялись, будто потухшее пламя свечи, а сароен сползла на пол и сложила ладони в молитве.
— Белоликая госпожа, пощади моих возлюбленных и меня…
По ее щеке вдруг скатилась слеза, и комната начала сгорать. Стены, шелк, ширмы тлели с тихим шипением, бесследно исчезая.
Катарина вновь оказалась в холодном мрачном лесу, над которым висели свинцовые серые тучи. Они дрожали и трепыхались, потому что выше, над ними, летало невидимое существо. Студеный ветер трепал волосы и одежду, швыряя в лицо тонкие длинные ивовые листья, которые почему-то были такого же насыщенного цвета, как и тучи.
Катарина вытянула ладонь и поймала один из листочков. Бархатистый и узкий — он оказался лепестком пепла. Кое-где были даже видны остатки вышивки.
Листья ивы полностью состояли из пепла, оставшегося от сожженной комнаты.
Черные воды озера напоминали волосы любовников. И все лотосы, которые теперь дрожали на бушующих волнах, почернели, сравнявшись по цвету с углем. Капельки-бриллианты дрожали на бархатистых лепестках.
Катарина отвернулась. Корона на голове потяжелела, словно став массивнее. Пламя свечей разгорелось с такой силой и яростью, что освещало потемневший лес голубым светом.
Сиреневые блики плясали по массивному каменному саркофагу и огромному камню рядом с ним.
