Катарина аж задохнулась от злости:
— К вашему сведению, я собирался провести вечер в компании вина и своей лютни. Но ваши почитатели настояли на моем присутствии тут.
Они оказались позади остальных. Алхимик все еще нашептывал какие-то заклинания, подпитывая защиту вокруг деревни, а посланник склонился над Катариной:
— Здесь и так полно людей, а теперь мне придется беспокоиться еще и о вашей безопасности. Отвлекаться на вас!
Сердце забилось неровными сумасшедшими толчками постыдной радости. Он будет беспокоиться о ней?
— Не нужно обо мне беспокоиться. И отвлекаться на меня тоже не нужно. Я и сам могу о себе позаботиться.
— Я уже видел, как вы о себе заботитесь. — Ван Лин сжал ее запястье и притянул к себе так близко, что она едва не соприкоснулась с ним грудью.
Они смотрели друг другу в глаза, и казалось, что вокруг нет ничего. Ни черных монахов, караулящих добычу, ни крестьян, ни мертвых тел.
— Слава богам, мы успели вовремя!
Они отшатнулись друг от друга, когда совсем рядом раздался голос Дайске. Катарина наградила его злобным взглядом.
Алхимик ответил ей точно таким же, а затем повернулся к посланнику:
— Щиты не смогут их долго сдерживать. А моих запасов хватит только на пару взрывов.
Посланник словно и не слышал:
— Зачем ты пришел?
— Помочь вам, вообще-то! Необязательно все делать самому. К тому же… — Тут он с превосходством посмотрел на Катарину, — …одна красивая барышня очень о вас переживала.
Впервые Катарина пожалела, что спасла кому-то жизнь.
Ван Лин нахмурился, и она снова залюбовалась его лицом. Какой же он безумно красивый! Даже сейчас, грязный и потный. Окровавленный настолько, что казалось, будто он принимал кровавую ванну. И даже то, как он хмурился, было невероятно привлекательно. Широкие брови сходились на переносице в суровой складке. Их черноте могли позавидовать все красавицы Ванжана, которым для такого же эффекта приходится красить брови специальной тушью. Мужчина не должен быть таким красивым! Особенно, если в нескольких шагах от них затаились монахи, и смерть стережет в темноте.
— Госпожа Айми. — Дайске стер с лица грязь. Походу, решил, что даже сароен сойдет, лишь бы его господин не поддался запретным страстям.
Катарина вздернула подбородок и брякнула:
— Барышня Сюли тоже волновалась.
Нерв на лице алхимика дернулся. Кажется, она не ошиблась — юная госпожа не оставила его равнодушным.
— Вы приперлись сюда, чтобы повыпендриваться перед женщинами? — Почему-то гневный взгляд Ван Лина застыл именно на Катарине.
— Мы пришли сюда, чтобы помочь вам! — Она встала на цыпочки, чтобы не чувствовать себя такой маленькой и незначительной рядом с ним.
Он криво усмехнулся:
— Вы прекрасно помогли! Кроме нас монахи получат еще двух алхимиков!
— Я — лекарь. — Катарина скрестила руки на груди.
— Поверьте, им все равно, кого убивать — алхимика или лекаря.
В их спор вмешался Дайске:
— Вообще-то нет. Им зачем-то нужны женщины.
В этот самый момент раздался жуткий скрежет. Катарина вздрогнула от страха и вместе с мужчинами обернулась. Монахи пытались пробить щит. Они царапали по нему когтями и облизывали своими жуткими языками, молотили кулаками. А потом вдруг снова неподвижно замерли.
Только их предводитель раззявил зубастую пасть в жутком оскале:
— Время идет… Утекает, как песок… Ваши жизни в обмен на никчемных же-е-е-енщин… Зачем они нужны? Годятся лишь ноги раздвигать… Неужели они стоят того, чтобы погиб насле-е-е-дник престола?..
Катарина нервно сглотнула и отступила назад. Сильная ладонь легла на ее плечо и сжала. По телу растеклось такое необходимое тепло. Только сейчас она осознала, что дрожит от холода.
— Идемте. — Голос посланника звучал ровно и уверенно, словно он не испытывал ни капли страха.
А вот она тряслась от ужаса. При чем здесь наследник престола, Катарина не понимала, но вот слова о женщинах заставили ее испытать почти обморочный ужас. Неужели они знают ее истинный пол? А что, если да? Вдруг мужчины все-таки решат выдать монахам женщин? Что ей тогда делать? Монахи потребуют и ее, и тогда она попадет в лапы этих монстров. А она не хотела умирать. Очень не хотела. Она хотела жить. Плевать, что даже под личиной мужчины. Просто жить. Разве это преступное желание?
— Вы весь дрожите. Что случилось? Все хорошо? — Посланник заглянул ей в лицо и попытался убрать ладонь, но Катарина не сдержалась и накрыла мужские пальцы своей рукой, прижимая так крепко, что ощутила каждую шероховатость его огрубевшей кожи.
— Не убирайте! — Голос предательски дрожал, а она никак не могла прогнать из головы жуткие воспоминания.
— Ну где вы там? — К ним подбежал Ясуо. — Почему так долго? Я тут дом один присмотрел. Кажется, в нем староста жил. Он большой — всех вместит… Сможем обсудить, как дальше быть-то…
— Идем уже. — Голос алхимика звучал странно насмешливо. — Сейчас, только господин лекарь передумает в обморок падать, и сразу подойдем.
— Вас ранили? — Ясуо подскочил к Катарине и едва ли не затанцевал вокруг нее, пытаясь найти раны.
— Со мной все хорошо! Просто… не ожидал, что увижу этих тварей так близко. — Катарина обхватила себя за плечи.
— Боги… изнеженнее вас только женщины! Да и то, лишь «тепличные» аристократки. — Демонов алхимик хлопнул ее по спине. От силы удара она едва не шлепнулась лицом прямо в землю.
— А вы прям стали экспертом, сразившись с ними один раз? — В очередной раз Катарина пожалела, что она не мужчина, — а то врезала бы этому пустозвону и поборнику морали. Вот только вряд ли ее удар вообще достигнет цели.
— Замолкните! Оба! — Посланник убрал руку с ее плеча, заставив Катарину едва ли не застонать от холода и разочарования. — Ночь на исходе, монахи только и ждут, когда ваша защита спадет, а вы решили поспорить?
— Вот-вот! — Ясуо согласно закивал. — Нашли время причиндалами мериться. Быстрее за мной!
Дом, который присмотрел Ясуо, и впрямь оказался большим. Выжившие в бою с монахами ожидали снаружи, боязливо косясь на пустые глазницы окон. Катарина понимала, почему никто не решается войти: дом выглядел зловеще. Наверное раньше он был богатым и уютным, но сейчас казался жутким. Вольно гуляющий ветер трепал паутину и выцветшие фонари над дверьми. По столбам, поддерживающим крышу, тянулся плющ и шипастые розы с крошечными цветами, которые уже начинали увядать.
— Ну, чего застыли? Шустрее давайте! — Ясуо толкнул заунывно скрипнувшую дверь и бодро нырнул в темноту.
Уставшие крестьяне, заключенные и солдаты боязливо потянулись за ним. Катарина не могла понять, что ее останавливает. Взгляд зацепился за расписной шелк фонариков. Отблесков щитов хватало на то, чтобы разглядеть искусное изображение ив у изящной беседки. В голове крутилась какая-то мысль, но Катарина никак не могла за нее ухватиться.
