Заставляя себя дышать, Катарина неестественно спокойно произнесла:
— Я пришел, чтобы исправить то, что натворил ваш самоуверенный друг.
— А если бы с вами что-то случилось? Я не мог вас защитить!
Это было не то, что она ожидала услышать. Почему он не просит сохранить его тайну? Почему не угрожает смертью, если она проболтается?
Катарина усмехнулась:
— Зато я смог защитить вас. Ваша жизнь важнее жизни безвестного провинциального лекаря.
Ветер трепал чернила его волос, и Катарина понимала, что хочет испачкаться в этой черноте. Измараться так, чтобы не осталось ни одного чистого участка кожи.
В разошедшихся полах халата была видна его твердая сильная грудь, покрытая длинными царапинами и начинающими воспаляться ранами. По щеке пробегал кровавый порез. Возможно, он не был самым красивым из мужчин, но Катарине казался богом. Ее единственным божеством, служению которому она была готова посвятить всю свою жизнь.
— То, что он сказал… Вы не должны так думать из-за его слов. — Рука Ван Лина обвилась вокруг ее талии, заставив вздрогнуть всем телом. Его прикосновение, даже такое, сводило с ума. Глупая, но отказаться от этих мгновений близости с ним она не могла.
— А что такого он сказал? — Катарина усмехнулась и, упершись ладонями ему в грудь, попыталась отстранить от себя. Боги, он даже не пытается ничего отрицать… Что ж, с этим справится и она. — Что вас ждет трон? И министры с гаремом… тоже, наверное, извелись от переживаний, куда пропал наследник.
Он прищурился и сжал челюсти, а Катарина снова усмехнулась:
— Что, я не прав?
Голос Ван Лина странно хрипел, когда он тихо спросил:
— Это все, что вы услышали?
Катарина не смогла выдавить из себя ни слова. Даже жалкое «нет» не желало срываться с губ. Конечно, она услышала! Больше всего ей хотелось спросить, правда ли это? Правда ли, что двойник скопировал его собственные чувства? Правда ли, они настолько сильны, что бездушная марионетка обрела благодаря им волю?
Но сделать это — согласиться обречь себя на страдания. Бесконечные страдания — ведь она теперь бессмертная богиня. Которая ни демона не может.
Так и не дождавшись ее ответа, Ван Лин криво ухмыльнулся одним уголком губ:
— А я услышал… то, что вы велели мне передать… Услышал каждое слово. Как видите, я выжил.
Такой дикой смеси чувств Катарина не испытывала еще никогда.
Радость. Сумасшедшая и ненормальная радость, что он готов принять все, что она сможет дать. Его не смущало то, что он нравится другому мужчине. И она тоже нравилась ему. То есть, Рэйден. Но ведь лекарь и был ею.
Но вместе с этим она испытывала отчаяние. Безумное и горькое. Если бы он действительно был посланником! Если бы…
Она бы отправилась за ним, куда угодно. Хоть в столицу, из которой так отчаянно пыталась сбежать, хоть за ту сторону крепости.
Она была готова даже к тому, что он ее прогонит, как только узнает, что она женщина, да еще и обманула его. Плевать! До тех пор она бы жадно пила их счастье и делала для него все.
Но перед ней стоял принц. Принц, место которого во дворце. Рядом с министрами, наложницами, за высокими и толстыми стенами, на троне из дерева и золота.
— Помните нашу сделку? — Она говорила тихо, чтобы не было слышно, как срывался ее голос.
— Какую из? Мы уже столько их с вами заключили.
— Я пообещал вам, что откроюсь, если вы найдете ночные цветы.
Ван Лин смотрел на нее так, словно хотел сожрать взглядом. Никто и никогда на нее так не смотрел. И уже, наверное, не посмотрит.
— Так вот, я вас обманул. — Катарина заставила себя улыбнуться. — Ночных цветов не существует. Это легенда. — Она припечатывала каждое слово. — А значит, нет у меня никаких чувств. Ничего вы от меня не получите.
Ван Лин обхватил ее плечи и, встряхнув, притянул к себе.
— Будьте мужчиной! — Ван Лин почти вплотную прижал Катарину к себе. — Держите свое слово до конца.
На все ее попытки отстраниться он лишь сильнее вдавливал ее в себя. Катарина отчаянно сопротивлялась, но каждое движение было неловким. Боги, она не собиралась с ним драться!
— Знаете, почему я пообещал вам это? Потому что знаю: вы никогда не сможете выполнить свою часть условия!
Катарина задрала подбородок, с превосходством глядя на Ван Лина. Он же вдруг резко наклонился, приблизив свое лицо к ее так сильно, что она почувствовала его горячее влажное дыхание.
— О, Боги… вы живы… — К ним выбежал запыхавшийся Ясуо. Он с ног до головы был заляпан кровью, а лицо покрывали пятна сажи, словно он сошелся с монахами в рукопашной.
Принц даже не шелохнулся. Катарина ударила его в плечо. Кажется, она попала в рану, потому что он вдруг вздрогнул и все-таки выпустил ее.
— Где остальные? — Его голос звучал тускло и равнодушно.
— Боятся в лес входить. Вы как исчезли, все туманом заволокло. Я и господин алхимик пошли вас искать. Ну… э… монахи ушли? У нас все получилось? — Ясуо неловко переминался с ноги на ногу, отводя от них взгляд.
Колени дрожали, когда Катарина сорвалась с места и зашагала к выходу из леса:
— Ушли. Но не все. Нам нужно поторопиться и вернуться в крепость, пока монахи приходят в себя.
Она старалась не оборачиваться, даже не слушать, о чем говорят за ее спиной посланник и Ясуо. Посланник, ну да. Боги, как она могла оказаться такой дурой?! Почему из всех мужчин ее сердце тронул именно он? Почему к другим она всегда оставалась равнодушной, а без него даже дышать больно? Не смотреть на него — мучение. Осознанно лишать себя возможности слышать его голос — все равно, что своими же руками наносить себе кровавые раны.
— Господин! Вы вернулись! — В Катарину врезалась Минэко. Слуга Смерти обняла ее и уткнулась лицом в шею.
Рядом раздалось выразительное хмыканье. Катарина столкнулась с насмешливым взглядом алхимика, который вышел с другой стороны.
Она не выдержала. Страх за посланника, неожиданная правда о нем и угроза смерти разрушили ее и так хрупкий самоконтроль.
— Что-то не так, господин Дайске? Вам смешно? Произошедшее вас забавляет? — Катарина отстранила от себя Минэко и шагнула к алхимику. Она поняла, что до сих пор стискивает в руках маску двойника.
Дайске, похоже, не ожидал такого напора. Никто не ожидал. Все замерли, глядя на нее с удивлением и даже страхом.
— Я не… — Он посмотрел на принца, ища поддержки, но Катарина не дала вставить ему ни слова.
— Что «вы не…»? Не подумали? Не сочли необходимым прислушаться к словам лекаря? Ах, да! Я же глупый провинциал, который только и думает о греховных развлечениях! — Она взмахнула бумажной маской. — Вам все еще смешно?! Ваша марионетка чуть не убила ЕГО! Смешно?! О-о-о… Вы же этого не видели! Наверное, я выдумал, да?!
