Глаза у мужика забегали, сам он съежился.
– Да ну! Да ладно! – пощекотал его Кирилл.
– Вожусь я с ней вот с таких лет! – вздохнул хозяин, показав рукой от вершка два горшка.
– Есть там куда сунуть-то? – деловито поинтересовался Кирилл, снова доставая деньги.
– А что же ты, совсем без вещей? – перевел мужик тему, испытующе взглянув на него.
– А на кой мне таскать с собой барахло, если купить могу? – Кирилл пожал безразлично плечами. – Бабло выдадут, зараз и куплю.
– А сколько?
Кирилл прикинул на пальцах.
– Двадцать обещали.
– Двадцать – что? – мужик нахмурился.
– Ну ты даешь! – рассмеялся Кирилл. – Лимонов! С работягами я еще с задатка расплатился, теперь окончаловка прет.
– Неплохо у вас там живут, – охнул хозяин.
– Кто умеет, везде неплохо живет, – поучительно заметил Кирилл. – Бабло не пахнет.
Он встал, сунув руки в карман, прошелся по комнате. Направляясь к двери, бросил через плечо – Ну ты там подмой, не люблю залежалый или пользованный товар!
Кирилл едва дождался вечера, так и не сумев вздремнуть. Хозяйка и хозяин о чем-то то тихо, то громко спорили, но дверь в комнату Светланы несколько раз скрипнула. Он вышел в кухню, сославшись, что проголодался, попросил еды.
– Да на что она тебе? – с досадой бросила женщина, не скрывая, что знает о его разговоре с ее мужем.
– Да она мне и не нужна, – холодно бросил Кирилл. – Боюсь, мужик нас твой надолго не оставит. Я бы с тобой замутил. Приглянулась ты мне. Ради такой женщины мне ничего не жалко.
– Других что ли нет? – фыркнула женщина.
– Другие есть, только времени у меня нет их искать. Сто тысяч. Тебе даю сто тысяч. Я, мать, целый год женщину не видел. Не щупал. Надеялся и верил.
Играть крутого с распальцовкой, а теперь еще и обделенного любовью и лаской, он уже устал. Слова закончились, его мутило. Алчные мысли, разного рода подозрения, планы грабежа то и дело пробивали пространство, обращаясь к нему. В целом же в их уме было так темно и плотно, что разобрать что-то не получалось. Они думали обо всем и сразу.
– Я прибрала там, – она поставила перед ним тарелку с рожками и котлетой. – Посиди у Светки часок. Пусть думает, что у вас срослось.
– С севера и часок? Не дурак, поди. Когда он у тебя на работу уходит? И где работает?
– Не работает давно. Подрабатывает иногда частным извозом. Но это не деньги. Мы вообще-то комнату не сдаем, дык машину надо ремонтировать.
– Во сколько?
Она пожала плечами.
– Когда как. Обычно в семь утра дежурит на остановке.
– Вот и славненько! – улыбнулся Кирилл.
Ждать было нельзя, еще день – чувствовал – не выдержит. Слово такси его насторожило: если мужчина брал заказы на станции, мог засветится с адресом. – Ты с утра с ним поезжай, как будто на целый день, придумай куда, а через часок возвращайся.
– Что же я, квартиру на тебя оставлю?
– Вы чего все такие пугливые? Неужто я барахло потащу заграницу? На, возьми с собой! – Кирилл достал иностранный паспорт с его фотографий, бросил на стол. – Смотри не потеряй! – фотография через пару дней засветится, имя и фамилия, как в общем, и страна, липовые.
Хозяйка открыла паспорт, с изумлением взглянув на Кирилла.
– Так ты не наш?
– Наш. Только умные люди там живут, а здесь деньги делают. Ну ладно, я пошел… А че она у вас, такая страшная?
Он вышел из-за стола, так и не притронувшись к еде, почти бегом вернулся в комнату, достал из сумки телефон.
– Теть Вер, ты еще дома?
– Дома, а ты где? – встревожилась она.
– Слава богу! – прошептал Кирилл. – Как же я тебя люблю! Записывай адрес и жди меня в половине седьмого на углу дома. Не звони, я сам выйду.
– Кирилл, что случилось? С тобой все в порядке? Может милицию вызвать? – испуганно начала выспрашивать она.
– Со мной все в порядке. И тихо-тихо, чтобы нас с тобой не заметили. Как увидишь меня, сразу выходи из машины и открой заднюю дверь. Ты меня поняла? И лучше не на джипе, а еще лучше, номер грязью замажь.
– Кир…
– Все, я не могу говорить, это не телефонный разговор! Я просто прошу тебя, не проспи!
– Ты у кого-то книгу собрался украсть? – всполошилась тетя Вера.
– Нет, нашего кота! Я его с собой тогда взял, а по дороге его украл один мужик. Ребята подсказали, где искать. Я сейчас на койке его сплю, – Кирилл рассмеялся и сразу почувствовал, как расслабилась тетя Вера.
– Когда я до тебя доберусь, возьму ремень и так отхожу, как родители не охаживали! – пообещала она.
– И вот еще что, есть у тебя что-то обезболивающее? Возьми с собой лекарства.
– Он до утра доживет? – снова испугалась тетя Вера. – Что с котом?
– Думаю, доживет. Ну все, пока, целую!
Осталось поговорить со Светкой.
Кирилл вышел из комнаты, сунув мужику обещанные полторы тысячи. Заметив, что тот сунулся за ним, повернулся с развязной кривой ухмылкой, разминая кулаки.
– Свечку подержать собрался? Ты это, отойди от двери, мы сами столкуемся. Иди, бабу приласкай, а то она сама не своя…
Кирилл толкнул дверь, плотно затворив ее за собой.
Комната пропахла испражнениями – казалось, запах въелся в стены. На него глянули два ненавидящих глаза и задыхающийся голос с мольбой и ужасом произнес:
– Пожалуйста, пожалуйста, не надо!
– Свет, я не собираюсь ничего делать. Я пришел помочь. Прости, другого способа достать тебя не было. Мне кот рассказал о твоей поганой жизни, а я, знаешь ли, по жизни гуманист.
Он включил свет, приветливо улыбнувшись.
– Вот, выпей, это снимет боль, а завтра мы отсюда уезжаем.
Лицо исказила боль.
– Зачем вы врете? Вам меня на органы продали? – по лицу в кровоподтеках и шрамах побежали слезы. – Они давно хотят, только у меня органы гнилые! – с бессильным вызовом предупредила она.
Кирилл на мгновение содрогнулся, не сразу освободившись от оцепенения.
– Нет, – тихо произнес он, присаживаясь рядом. – Завтра мы уезжаем в больницу к моей матери. Она хирург. Очень хороший хирург. И она сможет поправить твой позвоночник, чтобы ты снова могла ходить. Твои родители ничего об этом не знают и не узнают. Ты же умеешь считывать информацию с человека, попробуй! Я тоже умею, я очень долго этому учился. Если мы не будем помогать друг другу, мир нас раздавит.
Кирилл посадил ее, поправив одеяло. Светка оказалась легонькой, и такой худой, что казалось он щупает скелет. Пальцы его уперлись в кость. Тем лучше, вынести ее не составит труда. Один глаз ее распух и затек, но во втором вдруг появилась какая-то холодная решимость. Подбитые зубы скрипнули с ненавистью.
