– Ну, ты же знаешь, нам, разведчикам, нельзя казать народу лицо! – усмехнулся Кирилл и обнял тетю Веру.
Он немного смешался, когда понял, что Светка не может встать самостоятельно. Она шарила рукой в сорняках, сваленных между грядками, вытаскивая из-под травы костыли. На лице ее отразилась и радость, и смущение, и отчаяние, и боль. Не хотела, чтобы он застал ее в таком виде.
«Влюбилась!» – озадачился Кирилл. Где-то там, в ее сердце и мысленных посылах он почувствовал себя.
Влюблять ее в себя в его планы не входило – всеми силами он пытался заменить ей брата. Ее ненужная привязанность могла все испортить. Ни один Хранитель не имел права раскрыть себя, и каждый принимал свой выбор самостоятельно. Семиречье закроется для нее навсегда, если целью станет он, а не Семиречье. Кроме того, из трех свободных девушек последнего набора он заприметил одну, не думать о которой не получалось. И с нетерпением ждал минуты, когда их курс вернут в академгородок, чувствуя, что ревнует к парню по имени Андрей. Он тоже не имел пары, пройдя все изначальные испытания с необыкновенной порядочностью и сообразительностью. Заметив, что Кирилл на появление Алины на экране реагирует как-то неадекватно, ребята дружно порадовались, придумывая, как им устроить встречу.
Наверное, Кирилл переживал самые страшные чувства в своей жизни – он и хотел помочь Светлане, и нежность была в душе, но так лишь усугублял ее положение, давая ей хоть какую-то надежду.
– Свет, ты еще встретишь парня, я даже знаю где, – Кирилл выждал минуту, прибегая к мысленным посылам, рисуя образ Андрея. И только после этого поставил ее на ноги, расставляя костыли по обе стороны.
Светка образ не приняла, он застрял где-то в его собственной голове, присушенный к Алине. Кирилл вздохнул. Поздно, ее благодарность перешла в другое, более глубокое чувство, и требовался не один день, чтобы вылечить ее.
– Я тебе лекарства привез, быстро встанешь на ноги, – пообещал он торопливо, сразу же отвернувшись. – Теть Вер, на берегу не твое вечернее платье валялось? Я подобрал… – Кирилл протянул тете Вере платье василькового цвета из бридиверской мореники, украшенное серебряной вышивкой и искусственными алмазами, выращенными в естественных условиях.
– Сдурел! – глаза у тети Веры округлились до предела, когда она, не удержавшись от любопытства, сняла резиновые перчатки, вымыла руки в ведре с водой и вынула платье из пакета. – Это ж бешенные деньги!
– Не переоценивай себя, я приобрел его по бросовым ценам на распродаже, – засмеялся Кирилл, продолжая не замечать Светлану, которая пыталась самостоятельно дойти до скамейки. – Просто как-то вдруг вспомнилось о доме, тебя помянул. Ты ж у нас все синее любишь? Еще подумал: разом и откуплюсь от твоих забот… – Кирилл сделал задумчиво виноватое лицо. – Скажу: бешенных денег стоит – а чего стоило его достать! А вот стою перед тобой и понимаю, не дорос еще, вру и краснею. Язык каменный!
– Ты никогда не врал, но научился! – взглянув на него краем глаза, усмехнулась тетя Вера и покачала головой. – Спасибо! – тепло поблагодарила она, похваставшись: – Я же вышла в люди, меня пригласили на кинофестиваль! Его и надену!
– А ты со Славкой разве уже не работаешь? – пропуская Светлану вперед, поинтересовался Кирилл с деланным изумлением. – Я надеялся, мы в горы двинем!
– Да нет, у нас все по-старому. Мы и Свету подключили, когда она обратно в «рай» засобиралась. Мать ее три раза приезжала, совсем ума у бабы нет, – раздраженно сообщила она. А спустя мгновение в голосе ее прозвучали теплые нотки. – Света шлифует изделия и расписывает глазурью, и картины из камней слагает – у нас теперь ни один камень не пропадает, все в дело идет. Ты и не представляешь, как она рисует! – и тут же сердито вскинулась, застывая и раздражаясь бранью: – Надо же, опять он бочку опрокинул! Ну не собака, а сущее наказание! Река рядом, иди купайся, так нет, ему в бочке надо. Туз, ну-ка, иди сюда!
Заметив Кирилла, Туз с повизгиванием метнулся вдоль забора, легко перемахнул, и виновато виляя хвостом, обошел тетю Веру за пару шагов, прыгнул на Кирилла, преданно заглядывая ему в глаза.
– Ах ты мой старый друг! – Кирилл потрепал пса. – Думаешь, заступлюсь? – он достал из рюкзака кость из жил, предназначенную динам для чистки зубов с запахом свежего мяса. Тузу она, наверное, тоже должна была понравиться.
– Все воспитание свел на нет! Чем огурцы поливать? – рассердилась на него тетя Вера. Она подняла железную бочку, сунула в нее шланг и включила воду. – Пойду, матери позвоню, а то заждалась тебя.
Тетя Вера ушла, оставив его со Светланой наедине. Светка была смущена. Прикусывая губу, она сосредоточено пыталась подняться по лестнице, отдыхая на каждой ступеньке. Кирилл без слов хотел приподнять ее, но она механически выставила руку, отстраняя.
– Я сама! – упрямо и холодно произнесла она.
– Сама так сама, – Кирилл слегка удивился, почувствовав, что во дворе чего-то не хватает. Точно здесь только что кто-то был и ушел, и его аура все еще была тут, потихоньку рассеиваясь.
– А где Сашка и Мирослава? – он удивленно окинул взглядом гостиную, заметив, что часть мебели исчезла. – Опять! – выдохнул он, начиная закипать.
– Нет-нет… мать сама отдала, они и брать-то не хотели! – махнула рукой тетя Вера, поправляя стулья вокруг стола. – Им дом дали на той стороне реки, поближе к работе… Как-то неожиданно, через пару дней, сразу после того, как ты уехал. Он же у нас теперь начальник, – она глубоко кивнула, испытывая гордость. – А мы тут, втроем… Но частенько приезжают, почти каждый вечер. Или мы к ним. Анька теперь и ночевать-то редко домой приходит, так в больнице и живет. Мы ее уж и жалеть перестали, пускай горит, горбатого могила исправит.
– А ты говоришь, по-старому… – огорошенный известиями Кирилл не находил слов. – А чего им тут не жилось?
Тетя Вера рассмеялась.
– Ну, сам посуди, Сашка второго ребенка ждут. Подумал и решил, что, если еще ты жениться надумаешь, мы тут по головам ходить будем. Этот дом, как ни крути, из старого переделан, а новенький коттедж, да не меньше нашего. Да переживает еще, что сделал глупость, когда с Иркой связался. Чувствует вину-то, столько отдал, но обиду, сказал, не держит, Мирославу встретил. У-у, как она его держит в ежовых рукавицах! Мирослава опять же в упрек начала ставить, что Олежку избаловали и занянчили. Он же криком исходится, чтобы бабушки прибежали, когда внушение делает, – тетя Вера снова тяжело и горестно вздохнула. – А я считаю, что сам Александр и избаловал. Он же с рук его не отпускает.
– Да ладно? – изумился Кирилл, раскрывая рот от радости, немного удивившись. Это было именно то, чего он добивался – счастливая ячейка общества. – Это ж хорошо!
– Я знаю… Но пусто стало в доме. Об Олежке сердце болит, каждую минуту о нем думаю – вышла в огород и слушаю, не заплачет ли. Какие из них родители? Им же на танцы, погулять…
– Наплодились – родители! Ты, тетка Верка, замуж выйди – и заимей своих! – заметив, как тетя Вера болезненно сжалась, понял, что сболтнул лишнего. – Или нас со Светланой удочери! А и в самом деле, отчего бы не взять из детдома? Тебе сорок, вся жизнь впереди! Лет сорок, тьфу, тьфу, тьфу, сто еще есть! Женщина ты обеспеченная, а если что, поможем.
