– Да ты что? – вскинулась тетя Вера сердито. – Я жду не дождусь, когда ты в город переедешь, а я тут, с матерью. Квартиру я на тебя перепишу.
– Да на что мне твоя квартира? – рассмеялся Кирилл, снимая с себя рюкзак и вытряхивая его содержимое. – Плохо же ты меня знаешь! Я заболею, если твоими квартирами начну думать! Не смей обо мне вспоминать, когда планируешь свою жизнь. Я тебя люблю, и если ты от чего-то откажешься, я буду винить себя до конца дней. Неужели ты повесишь на меня такой камень?
– Кирилл, ты давно голову проверял? – испытующе взглянула на него тетя Вера, слегка обидевшись. – С каких это пор моя квартира стала болезнью?
– А с таких, что один раз живем, – рассмеялся Кирилл. – Я тебя знаю лучше, чем ты меня. У тебя горит все внутри, когда ты с Матвеем Васильевичем, а когда он сделал предложение, сваляла дурочку. Даже сейчас думаешь о нем, когда вы расстались. А я-то думал, почему он в гости не заходит.
– А как ты узнал? – остолбенела тетя Вера, замерев с поднятой рукой.
Кирилл слегка растерялся. Прочитал. Случайно вышло. Крик души. Тетка Верка, как и он, была вдовой. «Много нас таких!» – испугался Кирилл собственных мыслей. Войны и потрясения никогда не проходят бесследно. Чистая тетя Вера была изгоем всю свою жизнь, у нее никогда не ладилось с мужчинами, как бы она не любила и не привязывалась. И вот, наконец, кто-то испытал те же чувства, а ни он, ни она не чувствуют друг друга, переживая каждый сам в себе, замкнувшись. Неужели же и он обречен вариться в собственной каше, ни разу не испытав то, что чувствовали Макс и Маша, Ян и Ядвига, Никола и Дарина – и многие его друзья, с которыми он учился? Будущие его перспективы не стали открытием, он давно это знал, но по спине пробежал холодок.
– У тебя на лице все написано, – бросил недовольно Кирилл. – Я и мать любим тебя, нам больно видеть, как ты разрываешься между собой и нами. Если ты была бы счастливой, – и ты это понимаешь! – мы бы все только выиграли. Еще один мужик в семье не помешает.
Кирилл раскрыл еще один пакет, доставая сухую траву в целлофановой обертке, приготовленную Авдотьей Захаровной.
– Свет, это тебе, здесь есть инструкция, которой нужно строго придерживаться. Многие травы в составе сбора ядовиты, – предупредил он. – Сама ты сможешь ходить уже через пару недель. Твоя болезнь осталась вот здесь, – двумя пальцами Кирилл постучал себя по лбу. – Даже не думай, что полюблю тебя такой! – подразнил он ее. – Встанешь на ноги, присмотрюсь. Но не обещаю. Это как в кино, мисс Вселенная, конкуренция фактически не оставляет тебе шансов.
– Кирилл, ну зачем ты так? – укорила его тетя Вера.
– Я никогда не стану ходить вокруг да около, ты же знаешь, – буркнул он, заметив, что Светка потерянно стоит и смотрит, не решив, хорошо или плохо то, что он ей только что сказал.
Боль, которую она терпела десять лет, пыталась ее унизить, но сила воли и то новое, что открылось недавно, успокаивали, давая ей малюсенький шанс, который она не могла упустить. Она умела контролировать чувства, не принимая их на веру, ее внутренний мир долгое время оставался единственным местом, куда она могла смотреть. Кажется, она даже уловила в себе демона и теперь боролась с ним с той же решимостью и отвагой, с какой приняла решение умереть, выжидая момента, когда что-то колюще-режущее попадет ей в руки.
Слава богу, от бабушки и отца в квартире ее осталась целая библиотека. Ее мать связала книги стопками, свалив в полупустой Светкиной комнате, и когда заходила покормить или проверить дочь, Светка просила ее придвинуть книги ближе. И тогда Светка погружалась в свой мир, забывая о своей увечности и насилии, пресыщаясь теми чувствами, о которых узнавала из книг. До тех пор, пока отчим, развлекаясь или латая дыру в бюджете, не продал их букинистам.
– Мог бы потактичнее, – расстроилась тетя Вера. – Свету нам никто уже заменить не сможет. Она именно тот человек, который расширил наше производство.
– Странно, а я разве не за вас болел, когда решил идти с вами в горы? Но горы слабакам не радуются, – возвестил Кирилл, придав своему голосу торжественность. – Я просто не хотел, чтобы она тут в одиночестве закисла. И вот еще, – Кирилл протянул Светлане эластичный пояс для позвоночника. – Пригодится, когда разбойничать начнем! Выбор за тобой!
«Сдохну тут со скуки!» – Кирилл прекрасно понимал, что деревня не то место, где радуются каждый день. Друзей позабирали в армию, кто-то поступил учиться, а те, что остались или вернулись, как в любое другое лето, трудились, не покладая рук. Проще было бы устроиться на работу, чтобы не маяться, но ждать, когда Светка окрепнет, осталось недолго. Славке и тете Вере, да и той же Светлане, которая вдруг начала зарабатывать неплохие для Черемушек деньги, он был нужнее. Сам Кирилл от безделья потихоньку начинал сходить с ума, чувствуя, что за год, что он отсутствовал, без него привыкли обходиться.
В огороде ему доверили немногое, окучить картошку еще раз и опрыскать против колорадского жука, а в остальном справлялись без него. Поливали, пололи, опять закатывали в банки, распределяя, что в подвал, а что в овощную яму и ледник, которые Александр и Славка выкопали еще в прошлое лето.
В новом доме Александра Кирилл выдержал недолго. Рачительный хозяин теперь выговаривал и за погнутый гвоздь. Он житья не давал ни себе, ни соседу, приставая к тому то с повалившимся забором, то заставлял подправить окно, чтобы ни то, ни другое не портило вид, то взывал к его совести, призывая разобраться с коровой, навалившей кучу прямо на дороге. И, как это ни странно, Мирослава его поддерживала, изменившись до неузнаваемости. «Туфли три тысячи стоят!» «Руки не из того места растут?»
«Где же я просчитался-то?» – пилил себя Кирилл, вспоминая, какой Мирка была. «Муж и жена – одна сатана! – пренебрежительно фыркала тетя Вера. – Плюнь, срослось и ладно!»
Пару раз он сходил за грибами, убедившись, что нет ни одного леса, в который бы захотел пойти еще раз. Те двенадцать грибов, которые сумел найти, достались ему случайно. Просто их не искали, как следует. Лето выдалось сухое, грибы были, но на корню поеденные червями. После семиречинских лесов слушать тишину и видеть пустой лес было непривычно. Человек разорил и раздел природу догола – ни зайца, ни волка, ни птиц, ни белки – все попрятались, а из трав только те, что не годились в пищу. Да и сами деревья, будто сорная трава, не то, чтобы маленькие – обиженные, больные. Еще один день он разбирал дрова для бани и каминов, раскалывая и складывая в поленницу, и день чистил колодец, ныряя и собирая со дна накопившийся ил. А после, чтобы не тратить время, заставил себя сесть за учебники.
И когда вдруг зазвонил сотовый, высветив незнакомый номерок, и вкрадчивый голос профессора Авдотьи Захаровны позвал к пещере, Кирилл чуть не сошел с ума от радости.
– Передаю по буквам: армейская служба у тебя началась! – весело сообщила Авдотья Захаровна. – Мы следим за поместьем, и не все в нем ладно.
Кирилл поперхнулся сырной плесенью, которой старушка его решила побаловать после того, как накопали целый пакет корней лопуха и набрали корзину шляпок красного мухомора.
