Боялся ли он? Нет. Парнишка-жрец не боялся, и балагур, и старики, и богатырь – они все не боялись. Он был один из них. Он точно знал, что другие подобного не видят. Никогда. И он не сошел с ума: кот являлся не ему одному. И книга существовала в реальности, иначе враги не стали бы ее искать.
– Немного, – кивнула Мирка, поморщившись. – Такое ощущение, что что-то давит на голову… – она обвела рукой то место, в котором еще сохранилась темная субстанция. Кирилл уже не сомневался, что Мирка чувствует руки человека, который прозомбировал и ее, и Александра, заставляя забыть о себе.
– Вспомнить можешь? – нахмурился Кирилл. – Это важно.
Мирка на минуту задумалась, прикрыв глаза.
– Нет, – она покачала головой. – Я его не знаю… мужик какой-то… не могу представить его, как человека. Он широкий… и какой-то не целый. Я не вижу его, только чувствую.
Кирилл внезапно успокоился. Мало ли что у человека в голове! Мысли людей он не видел, но их темное прошлое открывалось ему в виде ауры, наполненной грязью. Он уже не сомневался, что поле Мирки несло в себе информацию обо всем, что с нею произошло в тот день, когда наложили заклятие на Александра – страшная правда из первых рук. Он пожалел, что не может найти ответ по книге прямо сейчас. Мирку было жаль. Если она та самая девушка, никто кроме него не поможет ей выйти из сумрака. За мечтой Кирилл не гнался – она рассыпалась прахом, когда мирок девушки вышел наружу грубым насилием.
– Спасибо, – Мирка вдруг улыбнулась. – Мне так легко стало! Правда, не понимаю, что со мной. Столько проблем навалилось… – она пожала плечами, а Кирилл внезапно заметил, что она изменилась. – С тобой легко. Ты не представляешь, какое горе потерять все и сразу. Сначала отец, потом Славка, потом… да что я рассказываю, – Мирка махнула рукой, зябко поежившись.
– Представляю, – ответил Кирилл. – Мой папа погиб.
– Мне иногда кажется, что я сплю, – разоткровенничалась Мирка. – И вот проснусь, а мама живая, и брат… не болен, и мы дома. Я так часто думаю об этом… Я знаю, надо бороться, но я не знаю, как, и у меня нет сил, – Мирка вдруг всхлипнула, утерев слезы. – Если бы не Славка, я бы уже давно…
Мирка замолчала, с тоской бросив взгляд в сторону костра.
– Слышишь, не смей так даже думать! Я запрещаю! – Кирилл резко обнял ее, прижимая к себе. – Если думать о плохом, жизнь не изменится!
– А я как раз не думаю о плохом, только о хорошем. Но жизнь от этого лучше не становиться. Может, как раз наоборот надо?
– Не нам страшно должно быть, а сволочам, которые сделали такое с твоей и с моей семьей. Я не успокоюсь, пока не заставлю их сильно пожалеть об этом. Ты со мной? – Кирилл сжал Миркины ладони, заглянув ей в глаза.
Она согласно молча кивнула, выдержав его взгляд.
– Глаза у тебя мамины, – вдруг произнесла она, засмотревшись.
– Я знаю, – рассмеялся Кирилл.
И его мечта внезапно выскочила наружу, едва он перевел взгляд на чуть приоткрытые влажные губы, которые Мирка перестала прикусывать. Удержаться Кирилл не смог: он дотронулся до губ, лизнув языком – теплые и пухлые. Мирослава не сопротивлялась, лишь слегка приподняла голову, приближая лицо.
Кирилл осмелел, робко взяв губы Мирославы своими губами, прислушиваясь к себе…
Неловкое молчание длилось недолго…
Сердце Кирилла треснуло, как разбитое зеркало, грудь полыхнула огнем. Он решил, что лучше не молчать, а целовать объект вожделения, чтобы запомнить минуты наслаждения так же ярко, как чувствовал. Остановиться он уже не мог – горячие сладкие губы и нежная кожа, и руки, обвивающие его талию – Кирилл таял, обращаясь в сгусток томительного ожидания, и дал бы съесть себя, закажи его Мирка на обед.
– Кирилл, стоп! Остановись! Мы что делаем? – Мирка схватилась за голову, отступив шага на два.
– Целуемся, – предупредительно вежливо заметил Кирилл, разом выплывая из своего необычного состояния, в котором пребывал. – Кстати, у меня это впервые… Мне понравилось.
– На этом закончим, – испытующе взглянув на него, потребовала Мирка. – Это черт знает что! Не похоже, что ты не целовался раньше!
– Я на помидорах тренировался, – засмеялся Кирилл. Он притянул Мирку и поправил ее волосы. – Клянусь! Ладно, поехали, а то нам ничего не достанется. Согласись, ты пережила со мной, лучший момент твоей жизни? – Кирилл завел мотоцикл, хитро прищуриваясь.
– Кир, это вообще не обсуждается! – смутилась Мирка, усаживаясь позади. – Пора уже взрослеть!
– А я о чем? – изумился Кирилл. – Не ты, так другая, не век же мне одному куковать. Сохнуть потом по мне будешь. Я-то точно не забуду – такое не забывают!
– Забудешь, – взгрустнула Мирка. – Все забывают. Я, например, не помню.
– Значит, парень был не тот! – успокоил себя Кирилл.
Рассвет наступил быстро. Часть ребят и девушек разъехались еще раньше, когда было темно. Часть внезапно решила встретить восход с Кириллом и Мирославой, рассаживаясь рядами на вершине горы, куда добрались, когда уже солнце высунулось багряным краем над горизонтом, окрасив его в огненные цвета. И тут же утонуло в поднявшихся от горизонта вместе с солнцем розовых и алых облаках. Но немного времени спустя облака рассеялись, оставив небо чистым, с глубокой лазурной синевой, оставив желтое солнце одиноко катиться по небосводу.
Черемушки, затянутые утренним маревом тумана, отсюда казались миражем. И такое же Захарово в другой стороне, еще скрытое тенью гор. Вид был удивительно умиротворенный – сотни гектаров нехоженого дикого леса, поля вдоль дороги, серо-голубая лента реки, сверкающая бликами на перекатах, и озеро, к которому стекались горные речушки, луга, то синие от дикой герани и люпина, то желтые от купальницы и зверобоя, то розовые от иван-чая и зарослей шиповника, то белые от ромашки. Кто-то уже проснулся, по дороге проехала сначала одна машина, потом другая, автобус, развозивший доярок и пастухов на летние гурты, рыбаки торопились к озеру, чтобы в законный выходной порыбачить, а следом егеря и рыбнадзор на катере, чтобы поохотится на браконьеров. Черемушки жили своей жизнью.
На всякий случай Кирилл позвонил матери и сообщил, что с ним все в порядке, и он задержится еще ненадолго, чтобы показать своей девушке капище и пещеру. После этого остальные ребята засобирались, прощаясь с Кириллом, оставив их с Мирославой наедине.
– Не стоило называть меня своей девушкой, – расстроилась Мирослава. – Если твоя мать узнает… – она в ужасе покачала головой.
– Напротив, все идет по плану, – обнадежил ее Кирилл, помогая подняться.
Спускались долго. К капищу в прошлый раз добрались по реке, остановившись у каменного выступа, от которого вверх вели едва приметные полуразрушенные ступени. По берегу к ним вела тропинка, бывшая раньше дорогой, засыпанная щебнем. С этой стороны склон густо порос соснами, и вырастали на пути скалы. С тяжелым рюкзаком за спиной, Кирилл не всегда успевал поддержать Мирославу, которая сняла туфли на каблуке и топала по усыпанной хвоей земле и острым камням босиком.
