– Нет, это не стоило того, чтобы лезть через бурелом! Кажется, я порвала брюки!
Мирка сползла по склону прямо в руки Кирилла, который поймал ее и помог отряхнуть песок. Перед ними открылся обширный луг, с одной стороны закрытый высокими отвесными скалами, с другой круто обрывался у реки. Местные здесь бывали, об этом говорили оставленные на берегу угли костров и примятая между камнями капища трава.
Вход в пещеру, затянутый корнями и скрытый молодым подъельником был чуть дальше, за скалами. Кирилл нашел его случайно: хотел залезть на самый верх, чтобы взглянуть на капище сверху, и, поскользнувшись, навалился на каменную кладку, обвалившуюся под его весом.
В тот раз сунуться в пещеру не рискнули, побоявшись обвала, но через неделю наведались, расчистив вход от песка и глины, которые копились веками. И разинули рты, когда через сотню метров извилистого хода с ответвлениями вдруг наткнулись на обширную залу, поросшую сталагмитами и сталактитами, с черным бездонным озером посередине. Та зала напугала их не столько размерами, сколько вздохами – на дне озера вода вдруг начала бурлить и пускать пузыри. Спуститься вниз ребята ни в какую не согласились, единодушно повернув назад.
Настоящих исследователей из друзей не получилось. Стоило им понять, что в пещере кто-то побывал, интерес тут же угас. Если и было что-то ценное, давно вынесли.
Об этой пещере местные не знали, Леха и Серега удивились, когда он показал вход. Но и не заинтересовались, пещер в округе было много, в основном, бывшие рудники, в которых добывали камни и руду. Во время революции в них прятались от белых, от красных, от зеленых, и закладывали, чтобы чужие не прознали. А еще раньше хранили припасы, обустраивая ледники. Кто-то даже сейчас пытался получить сыр с известной плесенью, но местные пещеры или стерильными были, или слишком холодными, – проверили раз, проверили два, да и оставили забаву.
Само капище Леху с Серегой не вдохновило, для них оно было не более чем нагромождение валунов. Мало ли кому взбрело камни кругами выложить.
– Стоило! Смотри! Если пройти по кругу, то выйдешь там же, где вошла… – Кирилл остановился возле круглых крупных камней.
– Попробую догадаться: есть место, где камни выходят на обратную дорожку, – рассмеялась Мирослава.
– Естественно, но суть в другом. Тот, кто создавал это капище, использовал двойную спираль! Не мудрствуя лукаво, Мирка, много ты знаешь современников, которые испытывали бы желание рассмотреть двойную спираль, как объект исследования и поклонения? – Кирилл взглянул на нее с вызовом. – Вернись на несколько тысяч лет назад, когда человек стругал стрелы из камня и не имел представления о колесе. И вдруг строит капище, используя двойную спираль!
– И что? – Мирослава заинтересовалась, попробовав пройти путь между уложенными в ряд камнями.
– И все утверждения, что человек был туп, как пещерная обезьяна, лопнули! – объяснил Кирилл, ткнув пальцем в землю. – Первое, он должен был начертить схему. Даже образованному человеку это не так легко сделать. Попробуй сама! Второе, наложить ее на местность. Третье, разобрать камни по сорту и по размеру… Заметь, одна спираль состоит из темных камней, которые взяты из другого места, – Кирилл переступил через заграждение и нагнулся, рассматривая вторую линию заграждения. – Если вспомнить капище в Англии, то там тоже использованы камни двух видов – местные и голубые. Из карьера, который находится за много миль. Оба капища имеют в основе что-то одно, одинаковое знание. А существуют капища, которые отдаленно напоминают человеческий мозг, рассматривая его как свой-чужой.
– Кир, откуда ты это знаешь?
– Тетя Вера у меня помешана на этом. Мы с ней не от мира, – честно признался Кирилл, пожимая плечами. – А еще мне сон приснился, странный такой, будто я попал в прошлое… – Кирилл задумался, присаживаясь и пытаясь вспомнить сон в деталях. – Сначала забыл про него, а потом он начал сбываться. Я не сразу понял, а когда понял, решил покопаться в истории. И вот что обнаружил: наша история вымысел от начала до конца. Кто-то здорово над нею поработал, выставляя нас дебилоидами. Кто сейчас помнит, что Золотая Орда исповедовала христианство? Триста лет мы были ее колонией. Это потом ее разбили, и на ее месте образовался каганат.
– Например?
– Стойбищ не так много. Датируют пятью – десятью тысячами лет, предоставляя в качестве доказательства дикости каменные наконечники стрел и глубину их залегания. Но как по камню можно определить временной отрезок его обработки? Или глубина залегания… Движения ледников сдвигали пласты на сотни метров. И несколько неожиданно появление этих стойбищ. Камни – в любом месте собрать можно. Обточить – дело несложное. А артефакты, которые могут опровергнуть данные выводы, тщательно замалчиваются или исчезают: монеты, шлемы, оружие, украшения, предметы быта. Такие капища сохранились лишь в глухих местах, куда официальные историки не могут добраться.
Вот, например, выдержка из «Истории государства российского»: «Чрезвычайная отважность славян была столь известна, что хан аварский всегда ставил их впереди своего многочисленного войска…» Что делали славяне на Кавказе, и с какой стати били врагов своего врага?
Или: «Древнее оружие славянское состояло в мечах, дротиках, стрелах, намазанных ядом, и в больших, весьма тяжелых щитах…» Если умели ковать мечи и наконечники, значит, и кузня была, и плавильня, и прочие необходимые приспособления – молот, щипцы, ведра…
А где брали яд? У нас нет смертельно ядовитых растений и животных. Значит, химия была. А где краска – там чернила. Во время крещения Руси строили церкви, покрывая золотом купола и с золотой и серебряной утварью внутри – разве золото из Византии везли? Нет, отобрали у народа, который вдруг обнищал и стал безграмотным…
Версия, что Русь была темная и необразованная, выгодна только церкви, которая претендует считать себя лучом света в темном царстве. Это политическая сила, паразитирующая на народных страданиях. Доказано, чем глубже человека загнали в угол, тем более он нуждается в Боге, и тем более отдает. При этом церковь ничего не дает взамен и ни за что не отвечает. Поставь над человеком человека – и человек как бы умер, смирился с рабством, утвердился в мысли, что над ним обязательно должен быть хозяин, а он – подневольное существо. И делай с ним, что хочешь – унижай, обирай, высмеивай, издевайся.
– Кир, не слишком умно богохульствовать.
– Мирка, попробуй объяснить, с чего это вдруг твои родители, твой брат стали друг другу врагами? Не знаешь? Тогда читай Евангелие: «Я пришел разделить…» Есть объективная сторона явления, которая не принята или не изучена, – Кирилл жестом указал на капище. – А здесь разгадка. Предположим, есть два человека, и можно на расстоянии через одного манипулировать другим. Саня Ирку нашел по запаху, на остановке, а что, если этот запах был приманкой – и показали ее через тебя?
– Кир, ты в своем уме? – Мирка округлила глаза. – Как можно через меня кому-то что-то показать?
– В своем, – уверенно ответил Кирилл. – Ты вполне могла стать объектом насилия, о котором не помнишь. Почему Александр, ни с того, ни с сего, вдруг начинает испытывать к тебе неприязнь? Он ведь и Ирку так же на остановке подобрал. Извини, конечно, но если он зомби, то он опасен и для тебя, и для нас. Кстати, я заметил, он может ударить маму, даже тетю Веру, но ни разу не ударил меня, как будто у него выключатель срабатывает – еще не человек, но уже не зомби. А все просто, про меня не знали или не посчитали серьезным противником. Меня просто не включили в программу.
