– Об Ирке, о чем же еще-то? Все они только о ней и думают, – недовольно поморщилась Мирослава.
– Об этой твари, Славик, надо думать объективно, – настойчиво посоветовал Кирилл— Только тогда сдвинемся с мертвой точки. Она тварь, злобная тварь. Она убила твоих родителей, выставила вас на улицу, отравила вам жизнь, а тебя сделала калекой.
Он решил не отступать. До него только сейчас дошло, что болезнь могла быть прикручена к нему вместе с Ириной, которая в свою очередь тоже сопротивлялась, обращаясь к врачам и целителям. Соматика не могла меняться только на одной стороне, выздоровление Славки неизменно вело к ухудшению состояния ее самой. Во время его беспамятства Царя или Царицу хвалят, пытаются ей угодить – то же делали и они.
Договорить он не успел. Слава вдруг закрыл глаза, будто от удара, и через мгновение уже лежал на земле в беспамятстве, колупая глаза. На губах выступила пена, из расцарапанной щеки потекла кровь.
– Так, стоп! – встал на пути Мирки и тети Веры Кирилл. – Я понял…
– Кир, он же убьет себя! – испуганно воскликнула тетя Вера.
– Не убьет, у него этих приступов было… Представь, что нас нет, понаблюдаем!
– Кирилл, отпусти! – злобно прорычала Мирка, стараясь вырваться из объятий.
– Нет, именно на такую реакцию и рассчитана лоботомия… Все будут бросаться на помощь. Вы разве не видите, это ложная эпилепсия! Руки работают, тело работает, это не судороги… Вернее судороги, но… В подсознании его что-то происходит, надо понять, что… А если он сейчас там, в том состоянии, когда ему пробили башку?
Обе женщины разом прекратили сопротивление, уставившись на Славика с интересом.
– Молились, значит? – зловеще прошептал Кирилл, избавляясь от задумчивости. – Попробуем расстроить их планы.
– Кир, ты о чем? – забеспокоилась тетя Вера.
– А давайте проверим мою теорию! Предположим, на том конце Ирка, и здесь она – держит в руке информационное поле. Что они могли про себя рассказать? Правильно, что лучше их никого нет. Когда Славка начинает сопротивляться сказочникам, он уходит в бессознательность. Значит, мы сейчас как бы тоже там… Встаем в круг и начинаем поливать грязью сволочей, восхваляя Славика, а в первую очередь гнобим Ирину, как будто это она перед нами. Пусть хлебнет своего дерьма.
– Кирилл, ты с ума сошел? – испугалась Мирослава.
– Нет! Кир, ты гений! – тетя Вера захлопала в ладоши. – Шаманы именно так изгоняют злых духов. Я, кажется, поняла смысл диких танцев и угрожающих криков, а галлюциногены нужны, чтобы видел обратную сторону луны. На наших это не срабатывает, потому что кричат шаманы на своем, – она прошлась по лугу, вооружилась веткой и ножом. – Мы дадим Славику опору, на которую он сможет встать! Ну что, поехали, Кир!
– Поехали! – намазывая лицо боевой раскраской из грязи, засмеялся Кирилл. – Ты, Мирка, соперницу свою все это время могла бы иметь во все щели!
– Ладно, поверю вам на слово, – мрачно согласилась Мирослава.
Приступ в этот день длился минут тридцать. Заметив, что Славка приходит в себя и пытается вспомнить, где он, прекратили шаманить, быстренько заняв место у костра и разговаривая ни о чем. Точно так, как показывали в фильмах, когда больной просыпался в какой-нибудь пещере.
На следующий день заметили, что Славик о чем-то думает и хмурится.
Вечером того же дня произошло еще одно знаменательное событие: он вдруг отчетливо осознал, что болен, и болен давно. И пожалел об этом, впервые усомнившись в своей настойчивости обладать тем, что пыталось от него избавиться. Переживал, но осознавая тщетность и безнадежность своей «любви». И снова вспомнил мать, внезапно испытав чувство горечи и вины.
Работать стало легче. Сам момент, когда ему делали лоботомию, вытащить пока не получилось. Но он вдруг начал чувствовать тени, и то, с чем они приходят, словно бы разделившись в себе. Думать об Ирине объективно он еще не мог, но не терял сознание. До полного выздоровления было далеко, но, наконец, сдвинулись с мертвой точки.
– Я думаю, у него есть что-то кроме лоботомии, – рассудила тетя Вера. Она повертела в руках справочник по травам средней полосы России, с которым не расставалась. – Что-то, типа внушения или гипноза. Возьми колдунов Вуду. Они убивают человека ядом, проводят ритуал захоронения, а потом откапывают – и получите совершеннейшего раба. Он умрет, если прикажет колдун. Не кто-то посторонний, а именно колдун. Почему для других он закрыт?
– Колдун не любого травит, а того, кто пришел к нему сам, – не задумываясь, ответил Кирилл. – А до этого отравил женщину, через которую позвал носителя матричной памяти. Общеизвестно, что вампиры умеют наложить Зов, когда жертва сама на него идет, и когда пьют кровь – издеваются, я думаю, раздевают – человек испытывает удовольствие. У Сани и Славки жизнь покатилась под откос, а им ни холодно, ни жарко – спят и видят, как вампирша прижимает их к себе.
– Кир, этого мало! Тогда любой врач был бы колдун Вуду.
– Славика зовут со стороны души. Почему люди бежали за Иисусом? Он жил в семье, никто и не думал на него молиться. И вдруг, он возлагает руки, плюет в землю, мажет грязью глаза, шепчет на ухо. Чем больше он проповедует и совершает таинства воскрешений, тем больше людей видят в нем нечто иное. А другие судят трезво, обращая внимание на тот факт, что изгоняет он нечистого и болезни силою Везельвеула, то есть – демоном! То, что мы сделали. Но мы Славика не вылечили, мы закрыли одного демона другим.
– Стоп, что он, говоришь, делал? – тетя Вера изменилась в лице. – Возлагал руки и плевал в глаза? Славка извивается, как будто его чем-то придавили, и все время царапает глаза! Кир, мы, кажется, нашли!
– Теть Вер, ты прямо на лету схватываешь! – восхитился Кирилл.
– Это оттого, что я относительно здорова. А твоя идеи не нова. Египетская Книга Мертвых полностью подтверждает твою теорию. Мы закрыли беса бесом. Не лучший вариант, но пока альтернативы нет.
– Это что же, мы навредили Славику? – испугалась Мирослава.
– В какой-то степени да, – кивнула тетя Вера. – но у нас выхода нет. Нам нужно заставить Славку вспомнить, а он не может, с той стороны поднимается какая-то муть, которая его вырубает. Кир, что там по твоим схемам?
– Попробуем искать то, что связано с ушами, глазами, бредом из тьмы.
– Если ты прав, это прорыв в психотерапии.
– Как бы ни так! – Кирилл внезапно понизил голос, воровато оглянувшись. – Сидим тихо, мирно, никого не трогаем. Ты представляешь, что с нами сделают организации, которые живут на пожертвования? Они нас на фарш пустят!
– Славик, ты понял, что нужно искать? – обратилась тетя Вера к Славке, показывая ему схему. – Позволь голове думать об Ирине, а сам смотри, как я тебя учила. Ты – пограничный столбик, ты – суслик на стреме, ты – Всевидящее Око. Будет больно, не паникуй, мы должны понять, кто и что с тобой сделал. Понял? Кивни.
