– Избавь нас от угрызений совести, мы тут ни при чем, – осадил Кирилл. – Народу, по-моему, тоже по барабану. Он тихо сам собою…
Наконец, добрались до водопада. Горная река, слагаясь из множества мелких ручьев где-то на вершине тающего ледника, пробивая себе путь под скалами и через пещеры, вымывая непрочные породы. Воды сначала собирались в подножии, в огромной чаше пресноводного озера – возле этого озера визжали, пищали, рычали, мычали все птицы и животные, нуждающиеся в пресной воде. Дальше, рассекая надвое по границе живописной долины и непроходимых джунглей, река прокладывала путь к морю, наполняя водой голубую лагуну. Рыбы в ней плавало столько, что ее ловили голыми руками, особенно во время отлива. На сыром илистом дне между наростами местной растительности оставалась не только рыба, ракушки и прочая водная живность, но и заросли морской травы, затянувшие прибрежные воды. Моря или океана – это пока выяснить не удалось. И кто только не жевал ее с утра до ночи! И динозавры, и жвачные млекопитающие, и морские коровы, и птицы всех мастей и видов, и ракушки, прилипшие к мясистым сочным листьям.
Весь мир сошел с ума, когда избавлялся от такого богатства. Если дины собирались в лагуну, все женщины дружно вышагивали за ними, чтобы запастись солью и поискать в раковинах жемчужины. Иные были величиной с кулак, а створки раковин годились на блюдо. Сами же моллюски имели вкус превосходный. А к ракам и крабам даже подойти было страшно – мутировавшие в гигантов, они сами могли напасть на кого угодно, если зазеваешься. Некоторые достигали полутора метров, не считая клешней. И не дай бог наступить на ската или кистеперую рыбу с мощной челюстью, которые часто запутывались в траве, или того же морского ежа, с ядовитыми иглами.
Изнывающие от жары ленивые люди и, против правил, полуживые дины с открытыми пастями, позволяя мухам летать между зубами, валялись на берегу, даже не подняв головы, когда Кирилл, Ян и Макс подошли к честной компании. Кто-то лежал в воде, остужая тело, погружая временами голову, чтобы и она охладилась, кто-то закопался во влажный песок, кто-то спрятался от солнечных лучей за камнями.
– Нет, Кир, твой градусник не врет, – наконец, избавился Макс от сомнений. – Я еще никогда динов такими не видел.
– Эй, народ, кто готовить будет? Голодными останемся.
Нард ответил ленивым молчанием, отмахиваясь от Макса, как от назойливой мухи.
– Я по дороге орехами перекусил… Смотрите, даже сырная плесень засохла, пыль одна… Мартюши из своих домиков повылазили… – Кирилл поднял пару улиток, разглядывая аппетитные по запаху, но какие-то вялые сморщенные тельца, случайно раздавив скорлупу.
– Это не пыль, это споры. Разлетятся, а к зиме снова нарастет. А мартюши, наверное, высохли. Вон, сухая косточка внутри. Давай в воду бросим, посмотрим, оживет или нет?
– Надо бы как-то новый год отметить…
– Ты для начала их с места сдвинь.
– Эй, народ! Я говорит буду, – Макс встал на выступе скалы, примыкающей к водопаду, позволяя воде себя обливать. – Ночью прохладнее будет, надо идти в город. До зимы надо успеть. Дожди начнутся, мы здесь до следующего лета застрянем. А зимой нас тут смоет к чертовой матери. Мы по лесу пойдем, там прохладней.
– Куда, куда? – уточнил Яма Муди, возлежащий в тенечке на сырых камнях, поросших мхом, то и дело посматривая на Орели. Ей одной солнце и жара были нипочем; разморенная, чуть ли не просвечивая, она распласталась на скале в солнечных пекельных лучах, единственная, получающая от жары удовольствие.
– «К чертовой матери» – выражение такое есть, «иди туда, не знаю куда, от меня подальше», – объяснил Никола, бесцеремонно хватая и оттаскивая за ноги двух с половиной метров гиганта. При своей худобе, Яма Муди был не слишком тяжелый, но со стороны выглядело зрелищно. – Я тут лежал, это мое место! – возмутился он, приподнимаясь.
– Вот уже и территориальные конфликты начинаются! – подняла голову Златка, переживая за Кирилла, который попытался сунуться к Горгулю и Горгуле и нарвался на кулак внушительных размеров.
– Эй, крокодилы! Не надо по лицу хвостом! Вы мне яйца отдавили! – возопил Гром, когда два дина дошли до берега и внезапно с разбегу, как это делали все прочие народности, решили окунуться с разбега, не заметив его в прибрежной глине.
Прозвучали редкие насмешки.
– Народ! Вы оглохли? Ночью надо выходит! Днем сдохнем! – продолжил митинговать Макс.
– Ладно, заберу мои вещи, как зайдет солнце. Я иду с тобой, – успокоил его Сеня Белый из воды.
– Снежный человек – раз, кто еще? – грозно вопросил Макс.
– Все идут, отвали! – прорычал один из динов. – Там на всех просторах пращуры резвятся. Сожрут ведь без нас.
– А ты че, бестолочь, за всех отвечаешь? – возмутился Валидол. – Я бы остался. Там, наверное, не прохладнее, чем здесь. Тут море, горы, а там сейчас, скорее всего, пустыня под таким солнцем. А зимой замерзнем.
– Кстати, обрати внимание, ящер – я щер. Щербатый, с зубами, с пастью, но разумный, личность, «Я», – издал дин смешок, показывая все зубы. – ПраЩер, ну или, как вы произносите, пращур. Мы твои далекие предки – щербатые, с зубами, с пастью, и разумные. Это мы вас учили и в люди вывели, обезьяны лысые! У вас на словах одно, а в животе другое. У тебя, например, страх, когда вспоминаешь, что сама дорога туда и обратно месяца на два потянет. И другие так же думают. Но я решил, лень и страх нельзя поощрять.
– Глаза боятся, ноги идут, – решительно заявил Макс. – Народ, вечером выступаем, а пока – всем спать, сил набираться!
– Нужен им твой поход, – рассмеялся Кирилл. – Им бы день пережить, да ночи дождаться!
Когда солнце скрылось за крайней горой, внезапно жизнь возобновилась. Кто-то вспомнил, что за весь день у него не было во рту ни крошки. Кто-то перебрался в лагерь, собирая вещи. Кто-то уже был готов, внезапно вспомнив, радуясь, что два дня проведут в холодной пещере, правда, без света. Но дины и Сеня Белый прекрасно видели и в ультрафиолетовом излучении, и в инфракрасном, а Эльф видел ауру. Так что для них любая тьма была ясным денем. На всякий случай запаслись водой, едой, факелами, сожалея, что не родился еще тот человек, который вырвал бы горящее сердце и повел за собой, и при этом не умер. Несколько дней в пещере уже никому не казались ужасными, особенно после того, как в одном из ответвлений нашлась, наконец, глубокая шахта, в которую сбросили установку.
Путь до пещеры не занял и полтора часа. Светила полная луна, ночь была на удивление светлой. Но пока шли, внезапно налетел порывистый ветер, и в низине вдруг началась паника. А через полчаса небо от края до края разрезала молния, как будто дав какой-то условный сигнал. Все живое вдруг зашевелилось, карабкаясь по склонам вверх, или быстро переплывая реку и скрываясь в джунглях, которые полегли под ветром, как высокая трава.
– Однако, шторм начинается, – тревожно заметил кто-то. Все сразу заторопились.
– Если начнется дождь, нас смоет вниз, нам тут даже спрятаться негде.
