Она стояла у стеллажей: яркая, светящаяся. Фигура ее была такой – Глеб не мог подобрать нужного слова – воздушной, что ли, и он залюбовался ею не как живым человеком, а как экспонатом в музее. У Глеба и в мыслях не было подойти, заговорить: куда ему! Он только смотрел, не отрываясь, и видел перед собой богиню. Ее волосы цвета красного золота свободно распадались по плечам, а их пышный каскад еще больше оттенял хрупкость девушки. Он бы так и просидел за стеллажами с раскрытым ртом, не решаясь приблизиться, если бы она не спрятала в подарочную упаковку бутылку…
Коробка выползла из машины прямо ему на руки, и все посторонние мысли тут же пропали. Сейчас в работе нужна была концентрация: груз, который они принимали – какой-то односолодовый виски, – в размере одной бутылки стоил всей его месячной зарплаты. А если уронить целую коробку, это будет полный трындец. Тогда уж ни об учебе, ни об оплате за комнату, которую он снял неподалеку, речи идти не будет.
Глеб, ощущая в мышцах усталость, медленно шел после работы домой. Ему нравилось едва волочить ноги наперекор утреннему нервному ритму города и наслаждаться ощущениями свободного человека. Сейчас – в душ, потом часов шесть поспать – и за учебники. Завтра экзамен по биологии, и чего он не может себе позволить, так это – провала.
Он заметил, что уже сейчас начал сильно нервничать. Его охватило необъяснимое возбуждение, которое отдавалось почему-то круговертью в желудке. Откуда все это?! Сколько он ездил на разные олимпиады, сколько выступал по всему району с докладами – и ничего подобного не было.
Стоп! Только сейчас он поймал себя на том, что беспрестанно крутит головой, словно кого-то высматривает. Да не «кого-то», а именно ту рыжеволосую девчонку, чье пестрое платье он узнал бы из миллиона! Глеб тяжело вздохнул: такую девушку упустил. Лопух он и лось египетский после этого. Мало того, что номера телефона не взял – так еще умудрился зажать бутылку и сдачу. Теперь – он себя знал – будет мучиться, пока не отыщет ее и все не вернет.
Поспать ему, вопреки планам, не удалось: только он закрывал глаза, растянувшись на стареньком хозяйском диване, как видел ее лицо. Так же близко и отчетливо, как вчера, – только выражение появилось новое: не надменное и даже не раскаявшееся, а насмешливое. Словно Глеб, на которого она смотрела в этих грезах между явью и сном, был ей смешон.
Он открывал глаза и мучительно думал: конечно, смешон. А кто он такой? Всего лишь грузчик, даже еще не студент, самый обычный провинциал, каких в столице миллионы. А она! Сразу видно, что коренная москвичка: у нее уверенность в каждом жесте. Прекрасная до кружения головы. Умная – он видел ее лицо, видел выражение глаз! Если бы Глебу сказали, что такие девушки существуют, он бы никогда и не поверил. Он знал, что бывают такие, как его школьная любовь Анюта – помешанная на своей красоте. И бывают другие – синие чулки, у которых с головой все в порядке, зато с внешностью плохо. А у этой, похожей на принцессу из диснеевской сказки, все было супер. Наверное, учится в каком-нибудь престижном вузе.
Но ничего! Скоро и он станет студентом, получит хорошее образование, и глупая пропасть, которая их сейчас разделяет, исчезнет бесследно. Он сделает все, чтобы эти зеленые, как крыжовник, глаза смотрели на него серьезно, а не насмешливо.
Поняв, что уснуть уже не удастся, Глеб вскочил с кровати и, как был в трусах и майке, подсел к крошечному столу. Раскрыл учебник по биологии и, глядя сквозь строчки, которые все равно расплывались перед глазами, продолжил мечтать…
Утро началось так внезапно, словно небо вспыхнуло сразу тысячами солнц. Глеб разомкнул веки, сквозь которые в него проникал свет нового дня, и посмотрел на часы. Без двух минут семь. Он улыбнулся, похвалив свой организм за чуткость, и отключил будильник, чтобы от его трезвона не проснулись хозяева квартиры. Нечего зря будить старичков – у них и так через ночь бессонница.
Приподнятое, даже торжественное, настроение было с ним до самого начала экзамена. И пока одевался, стараясь выглядеть аккуратно, хотя гребаный костюм сидел на нем теперь как мешок. И пока боролся с разлохмаченностью волос с помощью специального геля (до Москвы он и понятия о таком не имел). И пока шел по улице, жадно шаря глазами в толпе. И пока ехал в метро, обливаясь потом под синтетической тканью. Но стоило Глебу войти в здание института, вокруг которого толпились пестрые – даже не столько в одежде, сколько в цвете лиц и глаз – абитуриенты, как приподнятость испарилась. Ей на смену пришел животный с тем, вчерашним волнением в желудке страх.
Их пригласили в аудиторию. Глеб едва добрел до свободной парты – уже чувствовал слабость в коленях – и, не в силах даже поднять глаза на соседа, уставился на чистый лист бумаги перед собой. Спокойствие вернулось к нему только в тот миг, когда он увидел вопросы доставшегося билета.
Через пару часов, опустошенный, но окрыленный, он сдал письменную работу и вышел на крыльцо. Идти никуда не хотелось, сейчас он ощущал острую потребность поговорить. Интересно, кому еще из ребят достался его вариант? По вопросу «цепи питания и правила экологической пирамиды» сомнений не было – когда писал, словно видел перед глазами страницы учебника. Да, собственно, ничего сложного не было и в «одноклеточных животных», и в «дыхании». Он же несколько лет готовился и заранее знал, что его ждет.
– Спасибо, брат! – услышал он за спиной и обернулся на голос.
– Не за что, – улыбнулся Глеб смуглому юноше с раскосыми глазами, – с остальными вопросами справился?
Ему было приятно, что сосед обратился за помощью – то ли от растерянности, то ли и вправду забыл, но никак не мог изложить «основные положения современной клеточной теории». Написав на черновике «коварную» тему и добавив троекратно восклицательное SOS, он придвинул листок Глебу. Тот едва заметно кивнул в знак согласия. И, закончив с ответом на свой билет, занялся вопросом товарища.
То, что он так легко выполнил собственное задание и еще успел человеку помочь, внушало уверенность.
– Вроде как, – ответил парень на вопрос.
– Здорово, – порадовался Глеб, – а еще что тебе досталось?
– Да ну его, – отмахнулся юноша, – неинтересная тема. Ты лучше скажи, как тебя зовут?
– Глеб.
– А я – Жолан, – весело представился он, – пойдем, Глеб, обедать. Измордовал меня этот экзамен.
Как Глеб ни упирался, все было бессмысленно. Дошло до того, что, покраснев от стыда, он признался, что денег у него с собой ни копейки – только обратный билет на метро.
– Я угощаю! – Жолан схватил нового друга за руку и потащил за собой. – Ты меня выручил. Какие могут быть счеты?!
Они сидели за столиком кафе, в которое Жолан вошел, как к себе домой, а Глеб, напротив, физически мучился от чувства неловкости. Он еще ни разу не бывал в таком заведении: в их с матерью жизни подобное расточительство не могло и во сне присниться.
Официант – элегантный мужчина лет сорока, одетый в сто раз лучше, чем сам Глеб, – подошел и, почтительно склонившись, положил перед ребятами два фолианта меню. Египетский лось! Глеб готов был под стол от стыда залезть: еще не хватало, чтобы мальчишке прислуживал взрослый человек, который ему в отцы годится. Что он, немощный, что ли?! Прекрасно может сам принести все, что нужно!
