Усадив Александра за один из столов, Виктория включила кофеварку, которая вскоре начала клокотать, будто маленький вулкан. Александр вспомнил, что ему сегодня даже поужинать не пришлось. А пообедать?.. Поэтому он с удовольствием поглядывал в сторону кофеварки.
Собрав у сотрудников несколько бумаг, копии которых были необходимы майору ФСБ, Виктория подошла к нему:
– Распишитесь, пожалуйста, на протоколах. Мы уже говорили об этом…
Бондарович вместо того, чтобы просто поставить свою подпись, везде сделал надпись:
«С протоколом ознакомился. Майор Бондарович. 23.45/23.03.96».
Виктория никак не прокомментировала его действия, а подошла со всеми бумагами к женщине, обслуживающей ксерокс. Изготовив копии, та занесла все данные в журнал размножения секретных документов, и Бондаровичу пришлось в нем тоже расписаться. Специальные пометки были сделаны и на самих копиях. Что называется – комар носа не подточит.
Получив наконец свою кружку кофе, Бондарович углубился в чтение протокола осмотра и в запись показаний дежурных сотрудников охраны.
– Я могу с кем-то серьезно обсудить дальнейшие действия следствия? – оторвавшись, спросил он у Макаровой, которая набивала все это время какой-то документ на клавиатуре компьютера.
Девушка едва оторвалась от работы:
– Да, Александр Владимирович, со мной.
– Какие действия предпринимает сейчас служба охраны? – это был вопрос по существу. – Каким образом она собирается сотрудничать с ФСБ?
– Ведется проверка людей, бывших на совещании. По порядку с конца списка выходивших.
– Почему я отстранен от этой работы? – тон Александра был прохладно-деловым, будто четверть часа назад они и не перекинулись в коридоре парой любезных фраз.
– Работа была начата еще до вашего появления и…
– Именно это я и имею в виду, Виктория Васильевна. Служба охраны несколько часов не ставила нас в известность о происшедшем здесь убийстве; лично я узнал об убийстве по радио, впрочем, как и мой непосредственный начальник… Ваша служба самостоятельно произвела осмотр места происшествия, сейчас как бы потихоньку производит какие-то оперативные мероприятия, – и все это для того, чтобы изолировать от дела ФСБ. Извините, но такое складывается впечатление…
У девушки слегка побледнели губы:
– Вы серьезно?
Бондарович развел руками:
– Это одно из предположений, и, согласитесь, весьма небезосновательное.
Макарова ответила официальным тоном:
– Если вы ставите вопросы в таком ракурсе, то ни мое звание, ни моя компетенция не позволяют на них ответить.
«Опять глухая стена! Даже за таким милым личиком».
Банда допил кофе и чувствовал себя теперь очень бодрым, опять готовым к действиям:
– В таком случае я хочу получить ответы от генерала Кожинова.
– На этот случай мы получили четкие инструкции, если вы помните… – парировала Виктория Макарова. – А самодеятельность в этих стенах, как вы понимаете, исключается.
– Да, конечно: я должен держать связь через вас и не соваться к генералу со своими маленькими проблемами, – Александр, подавляя в себе раздражение, огляделся. – Каким телефоном можно воспользоваться?
Виктория молча поставила перед ним аппарат. Бондарович в раздражении набрал номер генерала Щербакова.
– Слушаю, Щербаков, – раздалось в трубке.
– Разрешите доложить, товарищ генерал? – Банда испытующе взглянул на Викторию, но та почти демонстративно отвернулась к клавиатуре.
– Откуда вы звоните? – спросил Щербаков; ясно, что он с нетерпением ждал этого звонка.
– Из охраны.
– Хорошо, докладывайте.
– Документы я получил, место осмотрел, однако к тому времени труп уже увезли, – четко докладывал Банда, попутно оглядывая сзади стройную фигурку Виктории Макаровой; фигурка была что надо. – Получил показания охранника… Это все…
– Да, не густо.
– Мне выделен лейтенант для связи, к остальным мероприятиям я не допущен. Прошу дальнейших инструкций.
На генерала, казалось, сказанное Бондаровичем не произвело большого впечатления:
– Хорошо, майор, попросите на всякий случай разрешения на участие в допросе задержанного, но я сомневаюсь, что вы его так запросто получите. Славу делить никто не любит. А тут еще такое нашумевшее дело… В случае отказа просто отправляйтесь домой спать. Завтра вы понадобитесь, чтобы оформить это дело до конца. Подчеркиваю – оформить. Как участник следственной группы будете представлены к поощрению…
– Разрешите выполнять? – у Банды было ощущение, что его здесь поставили за дурака.
Последовали короткие гудки.
Известие о каком-то задержанном было полной неожиданностью для Александра.
Бондарович поднял глаза на Макарову:
– Как представитель ФСБ в следственной группе я хотел бы знать: кто и на каких основаниях задержан. Кроме того, я требую участия в его допросе. Если, конечно, меня здесь вообще принимают всерьез…
Виктория, казалось, была сама удивлена:
– Хорошо, я попробую связаться с шефом, – девушка поднялась из-за компьютера, – подождите немного, – она торопливо покинула кабинет.
Александр подлил себе еще кофе.
* * *
Виктория Макарова,
11 часов 30 минут ночи,
23 марта 1996 года, кабинет Кожинова
Виктория быстрым шагом проследовала к кабинету Кожинова. Девушку мучил вопрос: неужели и правда убийца пойман?.. Перед дверью кабинета стоял один из молодых охранников. Он остановил Макарову:
– Минутку, – и заглянул в кабинет. – Товарищ генерал, к вам Макарова… – через несколько секунд охранник повернулся к девушке. – Заходите.
В кабинете, кроме шефа, находились его заместитель – полковник Карпик – и капитан Егоров. Разместившись с разных сторон стола, они допрашивали мужчину лет сорока – типичного альбиноса, высокого, худого, с редкими белыми волосами и такими же белыми бровями и ресницами.
В кабинете царил полумрак, потому что горела только настольная лампа. Генерал Кожинов, у которого от постоянного напряжения часто воспалялись глаза, не любил яркого верхнего света.
Задержанный заметно нервничал, точнее, был почти в истерике, он курил короткими затяжками, делая судорожные, суетные движения.
Виктория молча застыла возле стенки.
Кожинов залез пальцами в пепельницу на столе и вытащил оттуда окурок, который только что затушил альбинос.
– Вот этот нам вполне подойдет, давайте сравним, – Кожинов достал из стола другой окурок, но – в полиэтиленовом пакете и с биркой. – Вот, пожалуйста, сами убедитесь, совпадает марка – «Житан», совпадает и характерный прикус – вы держите фильтр зубами, совпадает манера излома при затушивании… Наверное, совпадет и группа крови, которую не трудно будет определить по следам слюны? Что вы на это скажете?
