– Встретиться утром с Липкиным.
– Хорошо, – старик, увлекшись этим делом, позабыл обо всем, а самое главное – о своих недугах. – Поскольку в ближайшие дни, скорее всего, дома тебе ночевать будет опасно, то давай-ка сядем мирком, да проанализируем возможные версии. Я на данную минуту вижу шесть основных…
* * *
Александр Бондарович,
11 часов вечера,
24 марта 1996 года,
у себя дома
Филя, наевшись сухого корма, взобрался хозяину на колени. Александр сидел в кресле посреди комнаты на равном расстоянии от музыкальных колонок. У него не было дедушки – старейшего чекиста страны, – и посоветоваться Банда мог только с громадным черным котом. И то не вслух, – памятуя о вчерашней попытке установить у него систему прослушивания. Сегодня звук могли снимать и более элегантным способом: наружным микрофоном или лазерным лучом со стекла.
Впрочем, общение с Филей прекрасно осуществлялось и без слов.
Александр взял в руки пульт управления проигрывателя. «Пионер-700» для лазерных дисков был, пожалуй, самой дорогой вещью в доме, – если, разумеется, не считать кота. Александр включил седьмую композицию на диске, Роберт Фрипп и его семь учеников-гитаристов начали свивать причудливую аранжировку для восьми гитар на музыку Баха.
Бондарович подводил итоги дня и делал свои выводы.
Сначала основное. В то, что альбинос совершил убийство, он не верит, – это раз. Дальше ситуация вертится вокруг четырех основных имен: Президент, Елена Монастырская, Кожинов, Поливода, – это два. Связываться с любым из них Банда не имеет ни желания, ни возможности, – это три. А главное – жить еще хочется… Пытаться работать с политическим убийством дальше бесперспективно, можно вспомнить Кеннеди, Пальме, Машерова, Листьева, Меня, – ни одно из убийств не было раскрыто. Это четыре. Завтра Бондарович возвращается к разработке вора в законе Севы Могилевчука, – это пять. Вывод: выбросить все поскорее из головы, пусть этим занимается тот, кому положено, – генерал Щербаков.
Александр выключил проигрыватель и взял в руки пульт от телевизора. На одной из спутниковых программ шла запись джазового фестиваля в Монтре, играл Чик Кориа.
Уютно мурлыкал на коленях кот.
Глава 6
Свои своих узнают
Совет безопасности,
8 часов утра,
25 марта 1996 года, кабинет Президента
Вдоль стола рассаживались первые лица государства, в руках у которых была сосредоточена гигантская власть.
Шло заседание Совета безопасности. Как положено по протоколу, вел его Секретарь Совета Григорий Данилович Поливода, однако во главе за своим рабочим столом сидел Президент. И это отражало реальное положение вещей: Президент ни с кем не делил полноту власти. Это знали, и этого боялись, – наверное потому, что изменить этого не могли.
Из старой президентской команды, с которой Он пришел к власти, на высоких постах не осталось буквально ни одного человека.
Увы!..
Старинная русская традиция – сбрасывать с Царского Крыльца ненавистных народу бояр, чтобы славил народ царя-заступника – всегда действовала безотказно. Так было с Павловым, так случилось с Гайдаром, так будет… с кем?..
Этот вопрос читался на лбах всех присутствующих. Никто не сомневался, что перед выборами будет намечен или даже «умерщвлен» жертвенный козел, и никому не хотелось попасть под это ругательное в народе слово.
Начал заседание Поливода:
– Я считаю, что в стране назрел острый кризис власти, – он оглядел присутствующих суровым внимательным взором. – Судя по аналитическим отчетам, падает инвестиционная активность, усилился вывоз частного капитала, оппозиция наращивает наступление, большинство людей испытывают ощущение безвластия в стране, – это со всей очевидностью показывают последние социологические исследования. Разнузданная антипрезидентская кампания вокруг дела Смоленцева усиливает перечисленные тенденции. Надо предпринимать решительные шаги.
Поливода сделал выжидательную паузу – как бы оценивал реакцию на свои слова. Кто-нибудь выступит в этом же ключе? Не побоится?
Выступили.
– По текущей сводке ВНИИЦИОМа, за последних два дня, прошедших после гибели Смоленцева, рейтинг популярности Президента упал с двадцати пяти до восемнадцати с половиной процентов. Это близко к политическому коллапсу. Реакция грозит стать неуправляемой, – проинформировал глава администрации Президента.
Подал голос и министр обороны:
– «Президент больше не хозяин в своем доме», «Президент не может навести порядок в собственном доме, но обещает обустроить Россию», – вот что пишут газеты. Это только заголовки. Сейчас ситуацию может спасти только демонстрация силы. Сформированы и укомплектованы две десантные дивизии, – министр оглядел присутствующих суровым взглядом. – Я готов в течение двух дней навести наконец порядок в Чечне. Вы же понимаете, что по большому счету это совсем не сложно… Силами шестого воздушного флота нанести массированные бомбовые удары по горным базам – не оставить камня на камне. У меня имеются данные разведки о расположении таких баз. После гибели Дудаева полевые командиры не смогут оказать координированное сопротивление. У них самих грызня. Момент во всех отношениях удобный.
Президент все еще молчал.
Подал голос Кожинов:
– Война – это трупы.
Министр обороны его сразу перебил:
– Война есть война. Ее либо вести до победы, либо не стоило начинать…
Но Кожинов продолжил мысль:
– Бросить в предвыборную Россию еще тысячи покалеченных или убитых мальчишек – это проиграть выборы. Потом следует учитывать, что трупы будут не только с нашей стороны. А Чечня – это по-прежнему тоже Россия… К тому же я сомневаюсь, что там будет достигнут успех, – он критически посмотрел в сторону министра обороны, – мы это уже слышали десятки раз.
– При таком финансировании армии… – начал было глухим голосом министр обороны.
Президент откашлялся, все замолчали. Голос Президента был громкий и ясный:
– На этот раз я предлагаю не затягивать обсуждение несложных вопросов, – он сделал паузу, во время которой через прищур разглядывал присутствующих. – Грызня началась не в Чечне, грызня началась здесь, в Кремле. Один загрызенный даже лежал в туалете на втором этаже.
Опять нависла пауза, несколько человек приготовились лишиться своих постов.
– Падение популярности главы государства, – неторопливо продолжил Президент, – дело совершенно обыкновенное. Особенно в трудные для страны периоды… Брехать в оппозиции – это одно, а делать дело – несколько другое. Однако мы совершили несколько досадных ошибок и до сих пор не приступили к использованию резервов.
На этот раз дрожь прошла практически по каждому.
