– Разрешите идти?
– И не переживай, – Щербаков ободряюще улыбнулся. – Я имею в виду дело Смоленцева…
– А чего переживать? – Банду совсем не тянуло на откровения. – Дело житейское.
– Правильно, майор. Это такие дебри – куда ни сунешься, получишь по носу! То, что тебя отодвинули – считай, тебе улыбнулось счастье. Возможно, нам с тобой надо Богу большие свечки поставить за то, что не дал нам «нарыть» информации. Слышал ведь, как говорят: «Меньше знаешь – спокойнее спишь».
Генерал немного лукавил, конечно. Секретную документацию сам поглощал папками. И в другой ситуации мог с успехом сказать: «Знание – сила. Чтобы выжить, надо знать».
Банде отлично было известно, что генерал Щербаков умеет держать нос по ветру, – иначе генерал не долго продержался бы в своем кресле. Поэтому Александр, принимая ответственное решение, привык больше полагаться на собственные оценки ситуаций. Это была одна из граней его независимости. В данном случае оценки Александра и генерала совпадали…
– Разрешите идти? – повторил Бондарович.
– Разрешаю. И держи меня в курсе.
– Могилев?
– Да. Когда кулич испечется на твоей кухне, посмотрим, что с ним можно будет сделать на моей…
Документы Бондарович изучать пока не стал, отложил в сейф и запер. Порывшись в ящике письменного стола, он нашел справочную дискету, вставил ее в компьютер. Теперь найти номер телефона Орлова Прокофия Климентьевича не составляло труда. Бондарович записал номер на клочке бумаги, сунул этот клочок в карман и сразу покинул здание на Петровке.
Направившись на машине в сторону Лефортово, Александр притормозил перед первым попавшимся таксофоном и набрал номер старика.
Трубку подняли быстро – со второго гудка. Александр машинально взглянул на часы:
– Добрый день.
– Здравствуйте, – отозвался голос Ольги Борисовны.
– Можно ли Прокофия Климентьевича? – Банда сегодня с утра еще ни с кем не был таким вежливым, как с этой пожилой женщиной.
– А кто его спрашивает?
– Виктория просила передать… – заикнулся Александр.
– Даю, даю, – испуганно пролепетала женщина. – Подождите секундочку…
Ждать пришлось значительно больше секундочки: как видно, Ольга Борисовна понесла к старику аппарат…
Банда оглянулся. Рядом стоял его автомобиль с невыключенным двигателем; в четырех шагах прохаживалась туда-сюда молодая женщина… Кого-то ждала?.. Или – «телефонистка»?.. Сейчас все больше становится людей, промышляющих таким способом: прогуливаются возле таксофонов, подслушивают кто что говорит; или даже стоят рядом – у соседнего таксофона; если услышат что-нибудь типа: «Алик, сейчас зайду к тебе, поменяю доллары», выпустят тебе струю парализующего газа в лицо или разрядят в спину электрошокер… и – прощай, портмоне!.. А с ним, возможно, и ключи от машины. Ну и сама машина, разумеется…
Банда на всякий случай не выпускал женщину из виду…
Нет, эта женщина встречалась здесь с молодым человеком: он подошел к ней с красивой розой на длинной ножке… Влюбленные поцеловались и в обнимочку медленным шагом двинулись вдоль по переулку.
В полном безветрии тихонько закружил снег. Александр невольно залюбовался удаляющейся от него парочкой…
Наконец трубка отозвалась.
– Говори, я знаю, кто звонит, майор, – сказал старик твердым голосом.
Рядом с Бандой совсем никого из прохожих не было:
– Виктория просила передать, что свободного дня у нее не получилось, в гости не придет.
– Бедная девочка, – с горечью произнес старик. – Значит, закрутило ее, затянуло все-таки в мясорубку… – после короткой паузы Прокофий Климентьевич решительным голосом велел: – Лети ко мне, майор, только очень быстро. Могут нагрянуть с обыском…
– Как? – Банда решил, что ослышался.
– Да ты не бойся, – успокоил Прокофий, – мой телефон прослушать нельзя, и аппарат в доме лежит против «жуков». Торопись.
– Хорошо. Я уже на коне…
– Молодец. Я знаю, что ты бравый парень.
Самое удивительное, что во всех этих бредовых обстоятельствах Бондарович ни на минуту не сомневался, как ему поступить… Конечно же, прийти на помощь. Несмотря даже на свои (и кота) неблагоприятные оценки ситуации вокруг дела Виктора Смоленцева, несмотря на принятое накануне вечером решение, несмотря на уклонистскую позицию своего шефа… Поэтому машину он действительно гнал, нарушая правила (гаишников он никогда не боялся, поскольку его удостоверение личности действовало на них «отвально»), пока не добрался до Старого Арбата.
Не снимая «дворников», он взбежал по шести ступенькам на площадку первого этажа и надавил кнопку звонка.
Ольга Борисовна моментально потащила его в кабинет. О том, чтобы снимать грязные по мартовской слякоти туфли, и речи не было.
Прокофий Климентьевич встретил его, как старого знакомого, по-свойски. Вероятно, он одинаково обращался со всеми вхожими в дом…
– Вот, держи, – протянул ему старик фотографию и несколько листков бумаги.
Бондарович сел на стул возле Прокофия и кинул быстрый взгляд в бумаги.
Старик пояснял:
– На фото – Липкин в день убийства. В списке – непомерные претензии Смоленцева к государству.
Александр деловито кивнул:
– Ага, я слышал об этом.
– Здесь дальше собственноручные показания Вики о том, что ей удалось раскопать… Тебе много объяснять не надо, ты в курсе… Она рассчитывала, что продержится еще целый день, прежде чем придется уходить в подполье. Но, видно, – не судьба.
Банда сосредоточенно изучал бумаги:
– Виктория назначила мне встречу на вечер.
Старик оживился:
– Значит, у нее есть надежда выскочить оттуда…
– Откуда? Она в Кремле? – у Александра похолодело на сердце; и он тут сам удивился, что так переживает за девушку, которая ему в сущности не приходится никем.
– Думаю, да, – у старика вздрогнули губы. – Просто она не уверена, что это получится… Но если она назначает встречу… Хорошо, что есть надежда, – Прокофий Климентьевич, впрочем, ни в чем не был уверен, вздохнул. – Уж кому-кому, а мне известно, чем кончаются такие передряги для маленьких людей типа Виктории…
– Чем? – вскинул на него глаза Александр.
– Голова в кустах и полное забвение… Но, может, еще обойдется… – старик черкнул что-то на клочке бумаги. – Вот телефон Олиной подружки, держите связь через нее. И со мной, и между собой, Вика в курсе.
Бондарович смотрел на Прокофия тревожным взглядом:
– Что вообще происходит?
– Ты понял, что в этих бумагах?
