– Я не буду читать тебе мораль, – бесполезно. Через некоторое время ты все выяснишь для себя. Скажу только, что я прочил тебя на серьезную работу и не торопился. Полагаю, хорошо делал, что не торопился… Скажу больше, у талантливого и самостоятельно мыслящего специалиста бывают временами периоды кризиса. В какой-то степени это даже неизбежно, потому что он, находясь внизу, не видит общей картины. Ее должна заменять абсолютная вера своему начальнику. Если веры нет, то не стоит работать, – Кожинов, говоря все это, кажется, что-то уяснял и для себя. – Начальник вынужден иногда приносить в жертву своих людей, но они знают, что это абсолютно неизбежный риск. Особенно когда коллектив занимается серьезным делом… Ты знаешь, что снят с поста Министр обороны?
Виктория вскинула глаза:
– Нет, когда?
– Два часа назад. Кроме того, ты поговорила с Липкиным. И это в такой-то момент!.. Знаешь, сколько у меня… и у Президента… есть врагов, которые просто мечтают иметь твое фото? Я не внешние данные твои имею в виду и не поклонников. Представь, что тебя все-таки засняли в обществе с Липкиным. Представила?
Виктория отвела глаза и промолчала.
Кожинов смотрел на нее в упор:
– Думаешь, они не используют такое роскошное фото? Не представят факт встречи в выгодном себе свете? Тогда грош тебе цена, как специалисту…
– Я приняла меры предосторожности…
– Предполагаю. Наши ребята видели тебя…
– Уже это гарантия, что меня никто не заснял, – Виктория не упустила случая обратить минус в плюс.
– Ты должна осознавать, умница, в какую гущу попала, – он посмотрел на нее хмуро, из-под бровей. – Я могу сделать для тебя по старой дружбе только одно: Президент в скором времени начинает предвыборное турне, первый город – Ярославль. Ты сегодня же уезжаешь туда в командировку и проводишь комплекс предварительных мероприятий. Бригада приедет попозже, но многое ты сможешь сделать и сама, поучишь там местных… Я не хочу садить тебя под замок. Инструкции получишь у Карлика. Иди.
Оставив диктофон на столе, Виктория покинула кабинет шефа. Она была так взволнована, что даже забыла попрощаться…
* * *
Наум Кожинов,
12 часов 15 минут дня,
25 марта 1996 года,
Кремль
Кожинов закончил прослушивать разговор Виктории и Липкина. Интересный, конечно, разговор…
Задумался, припомнил на первый взгляд незначительную деталь: Макарова, докладывая о наружной слежке, сказала, что Смоленцев встретился с «неизвестным мужчиной» и что пленка в лаборатории. В лаборатории…
Кожинов набрал номер технического отдела: – Это Кожинов. Мне – фототехника…
– Одну секунду…
Когда к телефону подошел фототехник, генерал спросил:
– Макарова брала у тебя что-нибудь в последние дни?
Последовала полусекундная пауза, которая совсем не понравилась Кожинову.
– Отвечать! – рявкнул генерал.
– Фотографию из брака, где Смоленцев и Липкин, – зачастил испуганный фототехник. – Но что здесь такого? Ведь все и так шло через нее…
– Не люблю я этого «ведь», – оборвал парня Кожинов. – Исключи его из своего лексикона… Подожди-ка…
Кожинов взял переговорное устройство:
– Всем постам: задержать Макарову, срочно доставить ко мне в кабинет в сопровождении.
Из переговорника прозвучал ответ:
– Контрольно-пропускной. Макарова покинула здание десять минут назад.
Генерал скрипнул зубами:
– Отбой.
Потом сказал трубку:
– Степан, зайди ко мне. По дороге вспомни все подробности визита Макаровой за фотографией.
Потом еще сделал звонок:
– Сухотин, принеси мне запись Принцессы, вчерашний день с девяти до одиннадцати.
– Сию минуту…
Генерал крикнул в дверь:
– Дежурный!
В дверях появился дежурный сотрудник:
– Я.
Кожинов буравил его злыми оловянными глазами:
– Отправься по всем секретаршам президентского корпуса и выясни, не забегала ли вчера около одиннадцати часов утра Макарова, чтобы снять ксерокопию с одиночного листика.
– Да, товарищ генерал, – дежурный смотрел на него преданными глазами.
– Это был список, без грифов, только подпись. Им за это ничего не будет. Быстро.
Через несколько минут, прослушав начало разговора Виктории и Елены Монастырской, Кожинов вытер обильно вспотевший лоб и вызвал к себе заместителя – полковника Карпика. Подумал: хорошо, что хоть один надежный человек есть под рукой.
Когда Карпик вошел, спросил его:
– Виктор Иванович, Макарова к тебе за инструкциями, конечно, не заходила?
Тот покачал головой:
– Она предпочитает выходить сразу на вас… Меня это задевает, конечно, но терплю…
Генерал все вытирал платочком пот со лба:
– Вот что, срочно группу на выезд с обыском квартиры Макаровой.
Карпик решил, что ослышался:
– С обыском?
– Я что?.. Изъясняюсь по-древнегречески?
У Карпика дрогнули щеки:
– Она живет у Орлова, своего деда. Сами понимаете, как обидим старика. А у него – связи…
– Да помню я! – сверкнул глазами генерал и повысил голос. – Обыск!.. – потом немного успокоился. – Кстати, о связях… Проверь все связи Макаровой, все окружение, все места, где она может залечь на дно.
– Вы хотите сказать, что птичка уже упорхнула?
– Именно так. Из-за чего же тогда весь этот сыр-бор?
– Как все быстро, однако…
Карпик спешно удалился.
Кожинов, вполголоса матерясь, снял трубку с особого аппарата правительственной связи. Тут же откликнулся дежурный офицер на коммутаторе.
Генерал, взяв себя в руки, нейтральным тоном сказал:
– Председателя ФСБ.
– Минутку…
Почти сразу же послышался знакомый голос главного фээсбэшника:
– Слушаю.
– Дмитрий Иванович, требуется серьезная помощь.
– А, Наум Степанович, – узнал председатель ФСБ, – для тебя – всегда рад. В чем проблема?
У Кожинова задергалось веко:
– Сам знаешь, какая у меня запарка. А тут еще сотрудница Макарова Виктория Васильевна скрылась двадцать минут назад с секретными документами. Я сейчас пошлю фотокарточку твоему техотделу и краткое досье, а ты уж прими меры по полной программе.
– Хорошо, Наум. Я смотрю, день чудес сегодня. Что, «крот» сидел?
