– Подозревать кого?.. – не поверил своим ушам Кожинов.
– Да-да, вас! – повторила Виктория. – Меня смущают некоторые объективные данные.
Генерал был обескуражен; он обдумывал некоторое время услышанное, потом слабо улыбнулся:
– И что?.. В смысле: что вы намерены предпринять?
Виктория смотрела ему прямо в глаза:
– Я не имею права докладывать вам о своих действиях, пока не получу доказательств вашей непричастности к убийству… Или… – тут девушка замолчала.
– Или… – как бы подстегнул Кожинов.
– Или пока не получу доказательств его государственной целесообразности, – добавила она тихо.
– И как же ты собираешься судить о государственной целесообразности? – насмешливо произнес генерал и покосился на Бондаровича. – Вы, майор, заодно с этой штучкой? – Кожинов кивнул на Викторию. – И тоже собираетесь допрашивать генералов.
– Мне приходилось допрашивать генералов, правда, не такого высокого ранга, как ваш, – Александр с внутренней невеселой ухмылкой вспомнил, как пару дней назад почти теми же словами отвечал на такой же вопрос вору «в законе» Севе Могилеву (кажется, так давно это было).
Генерал озадаченно почесал себе за ухом:
– Я вижу, тебе понравилось, лейтенант Макарова, допрашивать первых лиц в государстве. Лихо ты взяла на испуг Принцессу.
– Значит, она все-таки на прослушивании?
Кожинов развел руками:
– Работа…
– Елена Борисовна в сегодняшней беседе практически сняла с себя всякие подозрения, – Александр решил оттянуть удар на себя.
Лицо Кожинова начало медленно багроветь:
– Что? Вы говорили сегодня с Монастырской?
– Да, – багровым цветом лица невозможно было взять на испуг Банду.
– Лихо. Вы думаете, вам эти фокусы простят?
– Мы действовали так по необходимости, не видели другого способа. И сейчас не видим.
– Что вы имеете в виду?
– Обстоятельства постоянно изменяются. Как говорят, нагнетается обстановка.
– Ладно. Действовали вы, надо сказать, рискованно, но грамотно в оперативном плане, – генерал с интересом разглядывал Бондаровича. – Сейчас компромат лежит где-нибудь в газете? Так я понимаю?
– Никак нет, но если не будет сделан звонок, что все в порядке, материалы станут доступны прессе.
– Чушь это все, – фыркнул Кожинов; вся его багровость быстро сошла на нет, будто ее и не бывало. – Вы, должно быть, уже знаете, что на счет Смоленцева поступили деньги КПРФ?
– Да, сорок миллионов, – второй раз за этот день им удалось произвести впечатление уровнем своей осведомленности.
– Могу вам сказать, откуда у вас такая оперативная информация, – генерал поднялся и в раздражении прошелся по комнате. – От того негодного журналиста, с которым вы снюхались, чтобы пугать меня и Монастырскую! Только вы не сообразили, что это значит. Информация уже просочилась. Коммунисты, которым она политически выгодна, могли дать ее в любой момент и без вас. Так что вашим заначкам – грош цена.
– Почему же они молчат, товарищ генерал? Липкин сказал, что ждут обвинительного заключения на Глушко… – Виктория несколько растерялась.
Генерал с видом ментора прошелся перед ними, сидящими на диване:
– Они вас, дураков, ждут. Неужели до вас до сих пор не дошло, умники?.. Ждут, когда вы, клюнув на эту удочку, сделаете заявление в полной уверенности, что боретесь за справедливость. Кожинов убивает коммунистов! Вот какого заявления они ждут. Ведь вам поверят больше – вы доверенные работники… Виктория в прошлом личный охранник Принцессы! И вы, как марионетки, прыгаете на веревочке… – генерал с очень строгим видом воззрился на Викторию. – Кто поставлял Елене информацию о коммунистических шашнях Смоленцева?
– Разве информация шла не от вас? Или не от Президента?
– Да не было вообще никакой попытки сговора Смоленцева с КПРФ. Как вы не догадаетесь!.. Он встречался с директором «Экобанка» по вопросам финансирования, а с Липкиным – договориться о передаче. Вот и все… Остальное – измышления, фикция, интриги. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кому это на руку. Коммунистам…
– А список?
– Список потребовала Принцесса. Смоленцев на радостях заложил туда все свои мечты, напетые в основном «Экобанком». Что еще?
– Деньги.
– Липа, – воскликнул генерал. – Под них нет ни договора, ни счета, – ничего. Коммунисты просто кинули эту сумму – и все. Хитрецы. Они еще не на такое способны. В случае чего, извинились бы и забрали деньги назад. А даже если и не забирать, – генерал как бы размышлял вслух. – На большое дело – не жалко и рискнуть. Целую страну купить!
Кожинов открыл двери и крикнул в коридор:
– Принесите всем чаю!
Виктория сидела теперь с подавленным видом, сцепив руки и морща лоб:
– Кто поставлял дезинформацию Елене Борисовне?
– Вот! Вот, где ты могла самостоятельно разобраться в вопросе, – у Кожинова был такой вид, будто он тыкал котенка в кучку дерьма. – Ты дважды, превышая полномочия, субординацию и здравый смысл, фактически допрашивала дочь Президента. И не проверила самый важный пункт – источник информации. В этом же весь смысл сбора и анализа информации – степень достоверности источника. Азы, которые тебе преподавали в высшей школе КГБ!
Что могла сказать Виктория в свое оправдание?
– Я видела, товарищ генерал, на столе у Монастырской фотоснимок Смоленцева и Липкина, он был сделан из другого ракурса, другим фотографом – не мной. Я решила, что кто-то дублировал меня, от нас или из ФСБ… Непростительная ошибка! – Виктория с болезненной миной терла себе виски.
Генерал склонился над ней:
– Тогда попробуй сама проанализировать, кто?
– ФСБ? Нет, должна быть короткая связь с армией, там был главный кризисный центр… – девушка анализировала ситуацию вслух. – ГРУ… ГРУ? – она подняла на Кожинова глаза. – Это Григорий Поливода? Он выходец из ГРУ, там мощная система, и он ее контролирует…
Кожинов снисходительно улыбнулся:
– Ты небезнадежна, Макарова… Смотрите сюда.
Генерал вставил в видеомагнитофон кассету.
Постучав в дверь, вошел охранник с чаем и поставил чашки на журнальный столик. Вышел.
– Смотрите сюда.
На экране возникло изображение холла в 17-м корпусе, видны были контрольно-пропускной стол и площадка, от которой уходил коридор, внизу светились цифры: 23.03.96/17.30.
Виктория увидела себя, беседующую с Репекой.
Кожинов пояснил:
– Видеозапись смонтирована с аудиозаписью из курилки, там стоит микрофон. Сейчас там тихо… Вот пошли участники совещания.
