Виктория и Александр смотрели во все глаза…
Видно было, как люди столпились возле прохода, сдавали разовые пропуски и предъявляли постоянные. Послышался звук открывающихся дверей, скрип кресла, чирканье зажигалки.
Кожинов комментировал:
– Это в курилку вошел Глушко, курит. Смотрите главное: кто появился?
Из коридора вышли двое пожилых мужчин, посмотрели на толкучку у выхода и остановились.
– Поливода? – узнала Виктория того, что стоял лицом к коридору и спиной к камере.
– Да, он.
– А кто рядом?
– С ним офицер Генштаба, он играет роль фуфла, он стоит спиной к коридору и ничего не видит. Поливода рассказывает ему нечто важное, оживленно жестикулирует. Заметьте, Поливоде прекрасно виден коридор.
Снова послышался звук открывающихся дверей, шаги, скрип кресла, шаги, хлопок дверей, чирканье зажигалки.
Генерал оглянулся на Бондаровича:
– Надо объяснять?
– Нет, – ответил майор. – Все как показывал Глушко. Ни слова, он сразу ушел.
– Конечно. Вы его допросили…
На экране показался альбинос с его развинченной походкой, он был угрюм… Глушко вышел вместе с двоими последними участниками…
Виктория стоит к столу спиной, чтобы не привлекать внимания Смоленцева, которого ждет; Виктория разговаривает с Репекой…
Опять послышался звук открывающихся дверей, затем – металлический щелчок…
Генерал остановил изображение.
– Это звук защелки. Туалеты закрывают изнутри на уборку. Если бы кто-то подошел и не попал туда, то нисколько бы не удивился. А подумал бы, что производится очередная уборка… Это важный нюанс.
Снова пошло изображение. Поливода с военным все так же разговаривают…
Раздается возглас Смоленцева: «В чем дело?» Затем – глухой стук.
Генерал покосился на Александра:
– Удар ногой, смертельный.
Снова глухой стук.
– Это удар пепельницей.
Шуршание, возня.
– Перетаскивает тело.
Шаги. Тишина.
Кожинов поднял вверх указательный палец:
– Убийца стоит перед дверьми. Ему надо незаметно выйти. Но как?
Слышится некий писк. Поливода и офицер расходятся. Секретарь Совета безопасности скрывается в коридоре, а офицер идет к столу.
Щелчок защелки и скрип дверей. Тишина…
– Что это был за писк? Сигнал? – спросил майор.
Кожинов кивнул:
– Так точно. Поливода нажал в кармане на кнопочку, а у убийцы сработал зуммер. Это значило, что в коридоре никого нет. Риск сводился к тому, что кто-то появится только в момент прохождения убийцы по коридору и сразу зайдет в туалет.
– Но как можно было разработать такую операцию? – Виктория была в недоумении.
На экране Виктория забеспокоилась и пошла в коридор смотреть, где задержался Смоленцев.
– Объясняю. Планировщику необходимо было знать, что у Смоленцева будет назначен разговор с Еленой Монастырской после совещания. Надо было знать, что разговор этот произойдет не сразу, а немного погодя. Дальше надо было догадаться, что он пойдет курить и останется один.
Кожинов остановил видео и принялся пить чай. И продолжал свои разъяснения:
– С Еленой после совещания долго беседовал представитель генштаба, впаривал мозги насчет упаднических настроений в армии. С чьей подачи он это делал? Ответ ясен. Курить на совещаниях при Елене нельзя, так что догадаться нетрудно, где Смоленцев должен будет находиться.
– Но ведь от любой случайности операция могла сорваться, – резонно заметила Виктория. – В курилке мог оказаться еще кто-нибудь, кроме Смоленцева, и не спешить покинуть ее – как поспешил Глушко…
Генерал все это давно продумал:
– А вот здесь виден класс разработчика: сорвись операция здесь, автоматически был бы задействован второй вариант. Смоленцев поговорил бы с Еленой, возможно, получил бы аудиенцию у Президента, а на стоянке машин, или по дороге домой, или в подъезде его убили бы. И маховик провокации пошел бы раскручиваться подобным образом – хотя и по несколько иному сценарию.
– Но почему, товарищ генерал, вы не пустили это сразу в ход? – выразила недоумение Виктория. – Зачем было арестовывать Глушко? Ведь того факта, что Поливода стоял лицом к коридору и видел убийцу достаточно, чтобы доказать Президенту его виновность.
Генерал печально развел руками:
– Тут и зарыта собака.
Виктория пристально смотрела на него:
– Я не понимаю.
– Эх, Макарова. Есть страшное животное – крот, которого я боюсь.
– У нас в службе «крот»?
– Да, предатель, который работает на Поливоду и ГРУ. Очень осторожный и информированный.
Викторию осенило:
– Это от него Поливода мог узнать, что Елена потребовала у Смоленцева список?
– Конечно.
– Тогда кротом могла быть и я… – девушке самой было неприятно такое открытие. – Почему же вы не подозреваете меня? Почему показываете эти материалы?
Кожинов отставил на минуту чашку:
– Крот более информирован, кроме того, ты так и не выступила с заявлениями в печати, тебя поддержал дед, ты явилась сюда. Ты не «крот».
– А кто? Вы пытались выманить его в эти дни?
– Совершенно верно, именно это и входило в мои ближайшие цели; Глушко – это только обманный ход. Но всю игру спутали вы, молодые безмозглые люди, – генерал Кожинов огорченно покачал головой.
– Почему же вы еще возитесь с нами и теряете свое время, товарищ генерал? – Виктория была подавлена.
– Министр обороны уволен в отставку. Поливода сегодня уйдет из политики – там на кассете еще много чего, – терпеливо объяснял Кожинов. – Что сможет теперь предпринять оставшаяся часть недовольных Президентом?
– Консолидироваться вокруг какого-нибудь нового явного или скрытого лидера?
Генерал ничего не имел против этого предположения, однако говорил о другом:
– Я ожидаю отчаянных попыток с их стороны, покушения… А теперь представь себе, Виктория: предвыборная поездка Президента, сотни мест, десятки незапланированных встреч – когда Президент просто выходит из машины к толпе; толпа такое любит – это известно даже начинающему политику; где-то поблизости могут оказаться стрелки… а у меня в службе – их «крот». Как я себя чувствую, по-твоему? – он вопросительно смотрел на Викторию. – Плевать мне на Поливоду, его можно было убрать и раньше. «Крот» – вот кто мне опасен.
Вид у Виктории был решительный:
