Отъезд Куратора не предвещал ничего хорошего. В прошлый раз, когда маг уехал, Фиаму закопали на зачарованном острове. Повезло, что Куратор вернулся вовремя и помог подопечной избежать исключения, но будет ли судьба благосклонна во второй раз. Фиаме нельзя влипать в неприятности! Но как на зло она заболела, и ей бы так пригодилась помощь Куратора. Как жаль, что он снова отсутствовал.
Фиама прониклась к Куратору добрыми чувствами. Он помогал подопечной, несмотря на противоречивое отношение к полукровке. На редкие вопросы Фиамы, куда он постоянно отлучался из Академии, Куратор отмалчивался или отвечал «академический секрет».
Время не стояло на месте. Фиама изо всех сил концентрировалась, но магия не выходила. Дочь ашуры ловила себя на чувстве, что готова выпустить магию, сконцентрирована, как десять человек, но оказывалось, что это не так. Мысли бегали и вращались, как касмедонские фигуристы на катке; путались, запинались, как ноги пьяных завсегдатаев кабаков; или пропадали вовсе, оставляя в голове пустой вакуум.
Занятия длились сегодня особенно медленно. Преподаватели говорили долго и нудно, водили руками по доске еле-еле, повторялись, неустанно растолковывая информацию. Фиама старалась сидеть за партой, но всё чаще съезжала и из последних сил подпирала голову рукой. Как хотелось лечь на стол и насладиться тишиной, запереться в комнате, в тёплой кроватке и потягивать горячий чай с мёдом, с мятой, с малиновым вареньем. Но нет, дочь ашуры должна отсидеть все занятия, а затем ещё пережить физкультуру и самооборону.
Каждый преподаватель, замечая апатию полукровки, наказывал её дополнительным заданием или подготовкой самостоятельного выступления на очередную сложную тему. Фиама старалась не думать об этом, не сейчас, не в таком состоянии.
На физической подготовке, полукровка мечтала отсидеться в укромном уголке и не прыгать. Любой прыжок – она знала наверняка – загонит её в гроб. Но преподавателю Шину было глубоко наплевать на желания дочери ашуры. Если он говорил бежать, лучшее, что мог сделать адепт, это исполнить команду, иначе в наказание ребятам повышали нормативы или, что не менее ужасно, заставляли заниматься ещё один дополнительный час.
Фиама выдержала пробежку и кое-как размялась, после чего, попытавшись слиться с обстановкой, твердила мысленно самой себе, что невидима. Пожалуйста, ну пожалуйста. Пусть я буду невидима. Незаметна для наставника. Только сегодня. Мне это нужно. Не обращайте на меня внимания.
Но заговор, как водится, не сработал и Шин приметив отлынивающую полукровку наказал ей показать достойный прыжок.
Фиама, решив отойти подальше от адептов, пятилась от преподавателя всё дальше. Внезапно она почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Рефлекс, отточенный на уроках самообороны, сработал быстрее, чем затуманенный болезнью мозг. Дочь ашуры схватила руку с плеча и перебросила подкравшегося сзади врага через себя. Всё получилось быстро и правильно, не как в первый раз с Озом.
Адепты обернулись на грохот. Все услышали удар человеческого тела об пол и замерли. Дочь ашуры съёжилась от нахлынувших внезапно удивления, а затем страха. На полу перед шатающейся ослабевшей Фиамой, наигранно сильно кряхтя, поднимался Сиэль. Шин недовольно качал головой.
– Наставник! Вы видели? Что произошло? – Рванул к товарищу Маркус и помог подняться.
– Я только подошёл удостовериться хватит ли ей места для разбега, а она швырнула меня, – отряхнувшись, спокойно сказал Сиэль. Сделав шаг, он схватился за руку и выдал сдавленной «ох».
Сиэль? Как? Что случилось? Шин? Это же приём самообороны. Вот и всё. Сползались вялые мысли полукровки и обрисовывали в мозгу картину. Если меня не исключат, то лишат самообороны. Что делать? Что?
Сиэль! Чёрт бы его побрал. Позёр! Предатель. Зачем ты подошёл ко мне! Слабак! Я швыряла так Оза несколько раз, а он вставал и хоть бы что. Чёрт!
Преподаватель Шин подошёл к Сиэлю и Фиаме. Сын Декана едва заметно торжествовал. Он не преминул воспользоваться плохим самочувствием полукровки и вот плоды. Её накажут. Она причинила вред адепту, сыну Декана.
Внимательно на обоих посмотрев, Шин выдал:
– Сиэль, – он схватил парня за повреждённую руку и бесцеремонно оттащил в сторону. Парень не успел ничего изобразить и тем самым прокололся. – Продолжать занятие. Ушастая, получишь в наказание дополнительный час физпода.
Фиама вздохнула с облегчением. Её не исключат и даже не лишат занятий самообороны. Если она не умрёт, то всё будет хорошо. Вот только она совсем забыла о заданиях и ответах для завтрашних выступлений.
После инцидента с Сиэлем у Фиамы заболела рука, затем икра на ноге, а в добавок ко всему заныла голова. Дочь ашуры не успевала напрячь мышцу, а та начинала ныть, как при растяжении. Фиама не могла выполнить простые, до этого выполняемые ею без труда, нормативы. Начиная разбег для прыжка, она могла остановиться и схватиться за ногу. И хотя тренер Шин заметил не ладное в поведении полукровки, никакие меры принимать не стал, свалив всё на «бабские причуды».
Когда физическая подготовка закончилась, первокурсники разбежались, Фиама осталась на боевую подготовку со вторым курсом и заметила, что все боли стихли. Осталась только усталость и покалывание во всём теле. Слабо соображая, дочь ашуры решила напрячь доселе болевшую икру, но ничего не почувствовала. Всё это напоминало кошмарный сон.
С приходом второкурсников, боль к Фиаме не вернулась, чему полукровка несказанно обрадовалась. Продлилось затишье недолго. Самооборону впервые на памяти Фиамы посетила та самая Мидори, которую за пропуски обзывал тренер. Стоило ей войти, как дочь ашуры ощутила волну опасения, усталости и боль в запястьях.
Фиама настолько отчётливо чувствовала страх Мидори, что саму себя начала бояться. Радостный Шин потёр руки и поставил девушек спарринговать, сам же взявшись за Оза. Мидори не могла и секунды выстоять напротив. Она металась взглядом в поисках помощи, вставала в боевую стойку, хотела ударить полукровку, но боялась приближаться. Фиама пошатываясь стояла и ничего не делала. Она чувствовала себя настолько паршиво, что порадовалась спаррингу с неумехой.
– Что такое? – подошёл к ним Шин спустя минут пятнадцать. – Противник деморализовал тебя, Мидори? А ты чего расслабилась, – вопрошал он полукровку. – Кинула Сиэля и думаешь всё, отработала на сегодня? Давайте активнее, а то вами обеими займусь я!
Угроза подействовала. Мидори взяла себя в руки и бросилась на дочь ашуры. Фиама присела, провела нижний удар ногой и сбила противницу с ног. Но острая боль пронзила лодыжку. Фиама села прямо на пол и схватилась за ногу. За ту же самую ногу только свою схватилась и застонала Мидори.
– Да что это за хрень?! – рявкнул Шин. – На скамейку! Обе, живо!
Остаток занятия девушки провели сидя по разным концам скамейки. Фиама порадовалась, что может просто отдохнуть, но её нога ужасно ныла, а общая усталость накатывала всё сильнее. Под конец занятия дочь ашуры обессилила настолько, что не могла поднять руки.
