Стоило прийти в сознание, как дочь ашуры вновь попала в потоки урагана эмоций. Презрение, отвращение, интерес, озабоченность, ненависть, страх – всё смешалось. Фиама схватила голову руками, этот был рефлекс и ничем не помогал ей.
– Не приближайтесь ко мне! Уйдите… – молила полукровка трёх преподавателей, Куратора, Декана и целителя, а потом со стоном прохрипела: – хватит меня ненавидеть и бояться. Это не мои чувства… Уберите их…
Пока Фиама пыталась перебороть ураган эмоций, преподаватели переваривали её слова.
– А она случаем не эмпат? – вставил своё никому не нужное слово целитель-практикант. – Она жалуется на поток эмоций.
Декан зверем посмотрел на него, всем своим видом говоря, что его никто не спрашивал, а своё мнение следует держать при себе. Лекарь под взглядом архимага, вжал голову в плечи и пошёл заниматься настойками.
– Он прав, – не боясь праведного гнева Декана, кивнула Ингела, и подошла к полукровке. – Отойдите все. Что ты чувствуешь, девочка?
Фиаме стало плохо от всего этого потока чувств, теперь она точно знала, что эмоции вовсе не её, однако вопрос преподавателя оказался неожиданным. Дочь ашуры не могла разобрать какие эмоции, кому принадлежали, и решила, что легче перечислить все.
– Интерес, страх… презрение, ненависть… затаённая злоба и обида, – после этих слов практикант поёжился. – Кажется, ещё озабоченность, хотя она слабая, больше неприязнь и расстройство. Голова болит и палец на ноге… – произнесла Фиама, сжимая кулаки. Преподаватели насторожились. – На правой ноге, средний палец. Теперь восторг, зависть и нежелание верить. И ещё надежда, неприязнь и тоска, душевные страдания. Я больше не могу. Уйдите. Это ведь ваши эмоции! – сообразила дочь ашуры.
Ингела выполнила просьбу и отошла. Прихватив с собой всех остальных наставников и юношу–целителя, она вышла из комнаты.
– Я думаю, все сомнения развеяны, – заключила Сцы. – Голова болит у меня, а кто ногу натёр?
– Я натёрла. Должна признаться, новые сапожки мне слегка тесноваты, – покаялась преподаватель истории.
– Но что теперь делать? – развёл руками Куратор.
– Это твоя подопечная, ты и думай, – не без доли сарказм отмахнулся Декан. – Теперь, когда всё прояснилось, я оставляю всё на вас. У меня есть более важные дела. – Архимаг с гордым видом занятого человека, направился к выходу. – Жду подробный доклад о случившемся, – бросил он напоследок Куратору.
– Превосходно, – пробубнил Эрви, глядя на дверь. – Декан в своём репертуаре.
– Это твоя обязанность следить за своей подопечной, – высокомерно заявила Лили и также направилась к выходу. – Если безопасности адептов ничего не угрожает, ты справишься сам.
– Да знаю я! Но что делать сейчас? Пока я найду хоть кого-то с даром эмпатии, и способного преподавать её основы девочке, пройдёт уйма времени.
– Пентаграммы вам не помогут, – преподавательница пошла по своим делам. Эрви вздохнул. Зачем приходили эти женщины, если, как только инцидент был исчерпан, они разбежались по своим аудиториям.
– Да, это так, – согласилась с Куратором Ингела. – Потому, советую вам скорее отправляться в путь, а пока могу предложить артефакт, подавляющий определённую силу. Не все сразу, а только одну. Его, конечно же, сперва нужно зачаровать, думаю, на крови. Но это займёт не больше нескольких минут, – предложила она с участливым видом.
– Отлично! Так и поступим. Спасибо Вам, Ингела Сцы! – Куратор схватил её руку и пожал, после чего вздохнул с облегчением и встрепенулся, обретя новую надежду для своей подопечной. Он знал одного, точнее одну, эмпата. Она училась на старшем курсе, когда Эрви поступил. Маг точно не знал, где жила или скрывалась женщина, но у него были предположения. Их Эрви намеревался проверить. Если кто и сможет обучить контролировать эмпатию его подопечную, то только она.
Перед тем, как отправиться на поиски эмпата, Куратор проследил за действиями Ингелы Сцы. Выслушав объяснения по воздействию амулета и понаблюдав за его созданием, Эрви отбыл.
Однако следил он не слишком внимательно, часто отвлекался, переживая за подопечную, и не поспел за быстрыми движениями наставницы. Она в свою очередь, как профессионал, и думающий о завтрашнем дне учёный, успела незаметно собрать пару капель крови полукровки в пузырёк. После чего ловким движением рук спрятала ёмкость в рукаве и ушла в свои комнаты.
* * *
Когда наставники, Куратор и Декан покинули палату, вернулся лекарь, дал Фиаме настойку и она заснула. Очнувшись во второй раз, дочь ашуры обнаружила, что никаких чужих эмоций не ощущает. На пальце заживала маленькая ранка. Фиама подумала, что поранилась в столовой и не придала ей значения. Дочь ашуры у себя на груди увидела амулет – перо, испещрённое рунами. Полукровка повертела его в руках, осматривая, и заметила на столе записку.
«Не снимай амулет Роуг. В тебе резко и довольно сильно пробудилась сила эмпата. Амулет подавляет её. Постарайся не влипать в неприятности, пока меня нет. Вернусь, как смогу. Куратор Эрви.»
Эрви, вот как его зовут. Надо сохранить записку с именем. Фиама вздохнула, ещё раз осмотрела перо, затем положила его себе на грудь и прижала. Она, не меньше наставников, не хотела повторения припадка, случившегося ко всему прочему в столовой, на глазах у всех.
Почему же мне так не везёт. Я опять учудила что-то ужасное. Да ещё на глазах у целой толпы зевак в столовой. И я снова пропускаю занятия, а Куратор опять уехал. Ну почему он всегда уезжает, когда он так нужен. Фиама вздохнула и почувствовала голод. Она опять пропустила завтрак. Нужно идти на занятия…
Остаться собой
Случай в столовой не прошёл без следа. Все, кто видел и слышал крик Баньши, забоялись учиться вместе с полукровкой и стали чураться её сильнее. Те, кто опоздал в столовую, узнали о случившемся от друзей и очевидцев, так что вскоре о припадке знала вся Академия, вплоть до обслуживающего персонала. Правду о пробуждении у полукровки дара эмпатии знали единицы, остальным оставалось додумать причины.
Вскоре до Фиамы долетели самые разнообразные слухи. Самым правдоподобным по мнению адептов и наиболее распространённым был миф о том, что Баньши призвала из мира Духов войско и приказала им извести всех людей, а под повязкой у неё корона призрака. Прозвище укоренилось, как и вера адептов в то, что с ними учится не просто полукровка, а посланец других миров.
Дочь ашуры знала, что не сможет разубедить людей. Никто не станет её слушать, не стал бы раньше, а теперь и подавно. Она – Баньши Академии магии Воздуха и ничто не изменит этого факта. Фиама краем уха ловила байки о своей персоне, но молчала и пыталась их игнорировать. Некоторые особенно глупые истории вдохновляли дочь ашуры нарисовать нечто тематическое, но время не баловало полукровку. Оставалось игнорировать слухи и продолжать учиться. Зато к ней больше не лезли сокурсники из команды Азлира, не озвучивали считалочку про Тень, а также оставили в покое комнату полукровки. Фиама не ожидала, что к небылицам прислушаются некоторые преподаватели. Наставница по физической подготовке боялась смотреть полукровке в глаза, а языковед больше не спрашивал у дочери ашуры устные задания, просил всё оформлять письменно. Неужели он боится, что я, рассказывая тему на земском, подниму из могил мертвецов? Фиама качала головой, но порадовалась, что её стали реже вызывать к доске. Боялись – значит уважали, как говорил земский мыслитель.
