Анюта. Вера снова подумала о ней и поняла, что явилась ей девочка не случайно. Спасла, вывела из метро. Как и в тот раз, в доме Зули, помогла найти выход. Там ведь тоже была она!!!
Помутненный от страха рассудок при мысли о возможных галлюцинациях расстроился окончательно. Анюта – это фантом?! Но ведь Вера чувствовала ее руку, ощущала близость! Нет-нет. Девочка существует на самом деле!
– Вам лучше? – поинтересовался студент, вытаскивая ее из опасных мыслей.
– Да, спасибо, – Вера наконец смогла заговорить.
– Ублюдки, – сквозь зубы выругался он.
– Кто, – едва пролепетала она, – террористы?
– Да эти-то что, – бросил водитель презрительно, – жертвы системы. Тупые смертники.
– Кто же тогда...
– Все, кто приложил руку, – раздраженно произнес он, – разжигатели религиозных распрей и национальной ненависти. Все, кто целенаправленно отупляет людей, делает из них стадо только потому, что стадом управлять легче.
– Как? – машинально спросила Вера.
– Силой политики, – бросил он коротко.
Вера не хотела додумывать его мысль: ей стало невыносимо страшно от одного намека. А что, если и нынешний развал в системе образования связан не с разгильдяйством и воровством, как кажется многим, а со злым умыслом?! И руководят им не «пробки, тупые и непотопляемые», а мудрые стратеги и манипуляторы. Нет, невозможно...
– Вот и приехали. – Студент остановил машину перед входом в здание вокзала и, повернувшись к Вере, ободряюще улыбнулся.
Она молча кивнула, обессилев от недавнего страха и жутких мыслей, навеянных разговором, и полезла в сумочку за деньгами.
– Не надо, – водитель остановил ее руку, – я не возьму.
– Почему?! Вы же сказали, триста рублей. Остальные просили тысячи.
– Бог им судья, – на лице юноши появилась гримаса презрения, – нельзя в такой ситуации. Грех.
– Спасибо. – Вера была так растрогана, что не нашла нужных слов. – Спасибо вам!
– Не за что. – Он щелкнул центральным замком, протянул руку и открыл для нее дверцу. – Хорошей поездки!
– Спасибо...
– Вы на учительницу похожи. – Он улыбнулся, и его лицо озарилось светом. – Детишек учите?
– Нет, – Вера улыбнулась в ответ, – студентов. Преподаю в институте.
– Еще лучше. – Водитель стал вдруг серьезным. – Научите их быть личностями. Это так важно!
Только сейчас Вера заметила, что «студент» гораздо старше, чем ей показалось вначале. Просто выглядит молодо.
– Почему, – Вера запнулась, – вы заговорили об этом?
– Потому, – он тяжело вздохнул, – что не хочу жить в стране, где одни люди убивают других по чьей-то указке. Не думая собственной головой.
Вера Александровна торопливо кивнула, не рискуя обещать что-то вслух, и вышла из машины. У нее не хватило сил сразу уйти: стояла и смотрела вслед удаляющемуся синему «Форду» и размышляла о том, как юноша прав. Ведь нет на Земле ничего дороже жизни! Не существует социального статуса, более высокого, чем Личность. И разве не от образования и воспитания зависит, что именно вырастет из ребенка?
Наконец Вера отвела взгляд от дороги, – «Форд» давно уже скрылся из виду, – взглянула на запястье и побежала к зданию вокзала. До отправки поезда осталось всего десять минут, а ей еще нужно было забрать сумку из камеры хранения. Конечно, никакого значения вся эта суета в сравнении с вопросами жизни и смерти не имела. В худшем случае всего лишь придется купить новый билет: проходящих поездов до Ярославля достаточно. Но после всего, что недавно случилось, Вере хотелось как можно быстрее выбраться из Москвы. В этом желании не было ничего рационального. Внутренняя потребность – и только.
В свой пятый вагон она заскакивала уже почти на ходу. Пассажиры мирно сидели в мягких креслах, напоминающих самолетные; с подвешенных к потолку экранов лилась веселая музыка: показывали «Операцию Ы». Вера подумала о том, как счастливы эти люди, уезжающие из Москвы в полном неведении! Наверное, многие из них приехали на вокзал заранее, минут за пятнадцать, прошли в вагон, а здесь – никакого радио. Только Шурик носится по экрану.
По дороге к креслу с номером двадцать семь Вера заметила, что некоторые пассажиры отвлекаются от телевизоров и провожают ее кто беспокойным, кто подозрительным взглядом. Неужели читают мысли?!
Так и не поняв причин пристального внимания, Вера отыскала свое место и села. Поезд уже дернулся и медленно поехал, а два кресла рядом так и остались пустыми.
– Простите. – В проходе возник невысокий мужчина лет сорока в голубой рубашке с короткими рукавами.
Вера посмотрела на него вопросительно.
– Вам не нужна помощь? – почему-то поинтересовался он вместо того, чтобы пройти на свое место и сесть.
– Что? – Вера не сразу его поняла.
– У вас, – он наклонился к ней и понизил голос: – Блузка вся мокрая. Я плед на всякий случай принес.
– Так вы проводник, – поняла Вера и решительно протянула руку за пледом.
Теперь понятно, почему на нее таращилось полвагона, когда она шла по проходу! Удивительно устроен человек: тяжелые мысли действуют гораздо сильнее, чем физический дискомфорт. О последнем попросту не думаешь. Вера развернула плед и укрылась от подбородка: сразу стало уютней.
Вера взглянула на мужчину внимательнее – не каждый день встречаешь таких заботливых сотрудников сферы услуг. Все-таки не случайно этот вагон назвали «первым классом», да еще в «поезде повышенной комфортности». А ведь она чуть было не пожалела денег, но потом убедила себя раскошелиться лишь потому, что несолидно профессору путешествовать на деревянной скамье в электричке. В Ярославле будут встречать. Хочешь – не хочешь, а марку держать иногда приходится.
Если бы не короткие рукава – в пионеры человек уже по возрасту не годился, – Вера нашла бы заботливого проводника весьма привлекательным. Темные волосы с проседью, правильные черты лица, аккуратная фигура: не спортивная, но и не распущенная, как это встречается сплошь и рядом в современном мире агрессивного фаст-фуда. Глаза карие. Внимательные. Не красавец, конечно. Зато обычный нормальный мужчина, что куда более ценно. Проводник поезда Москва – Ярославль.
– Нет, – мужчина отрицательно мотнул головой, – я здесь не работаю.
– А что же делаете?! – Вера Александровна удивилась.
– Еду в Ярославль, – он не сдержал улыбки, – разрешите представиться. Виктор Павлович Кац.
– Вы из рейнских «котов»?
[2]
– даже не подумав, брякнула Вера.
– Кто же теперь разберет, – он развел руками, – но вы правильно определили. Из немецких, не из еврейских.
