– Не подойдет? Так она пришла, но не решалась подойти? Как вы узнали?
– Почувствовал. – Монах ухмыльнулся. – Если бы я был женщиной, я бы так и поступил. Пришел бы и смотрел издали. Любопытство, как говорят на Востоке, сгубило кошку. Я оглянулся и увидел ее.
– Вы сразу поняли, что это она?
– В парке больше никого не было.
– А что было дальше?
– Я подошел и… – Монах замолчал, интригуя.
– И что? Это была она?
– Да.
– Она передумала?
– Да. Есть вещи, о которых сложно говорить.
– Понятно. Она была… красивая?
Монах пожал плечами.
– Она разводила золотых рыбок. А еще у нее был ручной скат. Его звали Нептун
[4].
– Золотые рыбки? – Лара рассмеялась. – Скат? А где она брала морскую воду?
– Это был речной скат.
– Не знала, что в реке водятся скаты. А ваш друг, журналист, тоже детектив? Вам же нужно с кем-то обсуждать и советоваться.
– Да, мы действуем на пару. Кстати, познакомились именно из-за этого дела…
– С золотыми рыбками?
Монах ухмыльнулся и кивнул:
– И придумали детективный союз… гм… толстых и красивых любителей пива. И ринулись в пучину дедукции, так сказать.
Лара рассмеялась.
– А как же полиция? Не мешает?
– Нам? Нет. А вот они считают, что мы путаемся у них под ногами. При этом с удовольствием пользуются плодами наших усилий. Это называется у нас «вставить фитиля правоохранительным органам».
– Получается, вы более успешны, чем они? Почему?
– Именно так и получается. Почему? На сотню, а то и больше преступлений… э-э-э… «неинтересных», так сказать бытовых, случайных, по-пьяни, вдруг попадается одно, которое не лезет ни в какие ворота. Ни подозреваемых, ни мотива… Ничего!
– Глухарь!
– Именно. И мы с Лешей начинаем копать. Как правило, до пятого колена, и непременно что-то вылазит. Понимаете, любой индивидуум таскает всю родословную на спине, как улитка ракушку, образно выражаясь. Как говорили древние, омниа меа мекум порто
[5]. А там полно темных пятен, секретов и скелетов в шкафу. Иногда до крайностей не доходит, пережито, забыто, а иногда стреляет. Вот так, живет человек, ничто не предвещает неприятностей – вдруг: бах! Открылся злосчастный ящик, и полезло зло. – Он помолчал. – А вообще, любое преступление решается по определенным схемам… или почти любое. Нужно правильно расставить фигуры и найти связи. Причем там, где их на первый взгляд нет… – Он оборвал себя: расхвастался, распустил хвост в лучших традициях Леши Добродеева. Что значит красивая женщина.
Лара кивнула и спросила:
– А эта женщина, с золотыми рыбками, где она сейчас?
– Наверное, в городе, – сказал после паузы Монах. – Вышла замуж, все у нее хорошо.
– Она вам нравилась?
Монах задумался; пропустил бороду сквозь пальцы. Вспомнил, как она стояла у оградки с видом на реку в своей норковой шубке, вспомнил синий шелковый шарф…
Друг детства Жорик до сих простить ему не может, что он тогда удрал… попросту удрал в Непал. Когда все закончилось и ему удалось вытащить ее из ямы.
Испугался? Он не знал. Он представлял себе весы с качающимися чашками – на одной она, на другой – пампасы.
Что-то ведь было, искра проскочила, а он сбежал. Он всегда сбегает.
Однажды он ответил себе почему. Свобода, должно быть. Независимость. Сила. Любые отношения – слабость и страх. Еще обязательства. Несвобода. Как-то так.
– Козел ты, Монах, – сказал Жорик, – такая женщина!
– Да, – сказал наконец. – Она мне нравилась.
Они смотрели друг дружке в глаза.
Лара отвела взгляд первой. Пауза затягивалась.
– А вы, Лара… – Монах запнулся. – Как вы приживаетесь у нас? – Он на лету изменил вопрос, он хотел спросить о ней…
Лара поняла:
– Я замужем шесть лет, – сказала. – Мужа вы видели. Был крупный бизнес, руководил Андрей, брат Кирилла. Он умер четыре года назад, и теперь дела не очень. Потому мы здесь. Кирилл очень самоуверен, никого не слушает, Андрей многое ему прощал. Пивзавод прибыльный, но дело нужно знать и любить. Володя Речицкий, говорят, жалеет, что продал. Я думаю, он не простит Кириллу, да и с лошадьми у него все плохо. Иногда мне кажется, что мы тут ненадолго…
– А раньше вы тоже так чувствовали? Или только здесь?
– Раньше? – Она задумалась. – Нет, наверное. Возможно, переезд, чужие люди. Там у меня было много подруг, мы встречались. Правда…
Она замолчала, но Монах понял: муж не приветствует! Ревнует. Его можно понять, а каково ей? Ревность утомляет, унижает, заставляет оправдываться. Издержки статуса, ничего не попишешь…
– Лара, вас что-то тревожит? – вдруг спросил Монах.
– Меня? Нет! – поспешно сказала она. – Мне нечего бояться.
Новая пауза. Оба вздрогнули от аккордов «Маленькой ночной серенады».
Лара поспешно схватила айфон, поднесла к уху.
Монаху показалось, она испытала мгновенное облегчение, и мысленно выругал себя за дурацкий вопрос: нечего лезть в душу!
– Да, Кирилл! Нет, я вышла пройтись, надоело дома… – Ее словно подменили, она улыбалась и радостно щебетала. – Дождь перестал, и я вышла. Где? В парке, там, где пушки, здесь красиво, видна река… Даже солнце появилось. Конечно! Через пятнадцать минут на площади!
– Нужно бежать? – спросил Монах, когда она отложила телефон.
– Кирилл пригласил в кафе на площади, где пианино стоит… настоящее.
– «Паста-баста»! Знаю. У них фантастические блинчики с апельсиновым вареньем и с мороженым. Называются «Сюзетта». Очень рекомендую. Кофе не хотите допить?
Но она уже не услышала – убежала.
Он смотрел ей вслед. Она стремительно летела по боковой аллее к деревянной лестнице – так было ближе. Она спускалась по ступенькам – мелькнули плечи, легкие каштановые волосы, взметнулся легкий шарфик, и она исчезла.
Монах смотрел на пустую террасу, на пустую лестницу.
Солнце спряталось за тучу, и снова невесомый мелкий дождик зашуршал в листьях…
«От чего или от кого она так бежит? – подумал Монах, отпивая остывший кофе. – И сайт разыскала зачем-то. Красивая девочка. Актриса, однако. Муж позвал, она побежала, но не к мужу. От чувства вины, что сидела в парке с чужим мужчиной. Хотя, казалось бы… тоже мне, грех. И щебетание, и наигранная радость тоже от чувства вины».
