— Скорость, огневая мощь, запас хода в полторы тысячи морских миль.
— Расход топлива. Тем более мазута. Топливо довольно специфичное и имеется далеко не везде.
— Это единственный недостаток.
— Но существенный.
— Я бы не сказал. Если озаботиться достаточными его запасами, в остальном сплошные плюсы. Одно лишь отсутствие дымного шлейфа днем, и факелов при полном ходе ночью, чего стоит.
— Допустим. Но огневая мощь… — с сомнением покачал головой боярин.
— Новые пироксилиновые снаряды, — пожал плечами Борис.
Производство взрывчатки началось в тот же год, как только он передал права на метод осушения. Кстати, Россия торгует им свободно, в том числе и на гражданском рынке. А вот факт изготовления тротила находится под строжайшим секретом. Снаряды поступающие на флот снаряжаются им, но проходят как начиненные пироксилином.
— Эка. Да вы не мелочитесь, Борис Николаевич. Двадцать два рублика за снаряд. Дороговатое удовольствие, даже при ваших доходах, не находите?
— Все зависит от преследуемых целей. Меня в меньшей степени интересует финансовая сторона дела. Уже сейчас я не испытываю финансовых затруднений. Со временем дела только улучшатся. Вы слышали о моем новом изобретении, асфальтобетоне?
— Мне говорил об этом ваш сводный брат, Федор Алексеевич. Он вроде бы даже строит асфальтовый завод.
При всем при том, что в этом мире широко пользуют нефтепродукты и битум в частности, асфальта тут не знали. Вообще-то, Борис об этом понятия не имел.
Когда старики разбойники начали возводить первый морской вокзал своей пароходной компании, они собирались облагородить дорожки и площадку перед причалом бетонной тротуарной плиткой. Измайлов предложил им более дешевый способ. И каково же было его удивление когда он получил два очка надбавок и целую гору опыта.
— Асфальтобетон годится для выстилания дворов, площадей, тротуаров, улиц и дорог. Он настолько практичен, дешев и технологичен, что его производство из года в год будет только расти. Ну и мне скромный один процент от производимого объема. В перспективе это огромные средства. Мой поверенный уж занимается рекламной акцией.
— Значит цель постройки минного крейсера не деньги. А что, если не секрет?
— Для начала, сразу по завершении постройки «Новика», я поступлю в Добровольный флот.
— Ага. То есть, к кому-либо из бояр на службу вы не желаете?
— Не желаю.
— А что дальше?
— Я уже сбиваю свою команду. По ходу каперства получится обзавестись дополнительным опытом, на ее развитие. А там… Россия велика. Необитаемых островов и даже архипелагов у нее хватает.
— Даже та-ак, — протянул Яковенков.
— Плох тот матрос, что не мечтает стать адмиралом. И я не сижу на месте.
— Согласен, Борис Николаевич. Только вы забываете одну маленькую деталь. Государь не жалует каперов. Ему претит мысль о пиратстве, даже узаконенном.
— Я это помню, ваше превосходительство.
— Ну что же, позвольте тогда пожелать вам успехов.
— Благодарю.
— Но, надеюсь, в ваших амбициозных планах найдется местечко для написания портрета моей скромной персоны?
— Разумеется. Могу приступить прямо сейчас. Я ведь изначально готовил к работе два холста. Так что, основа готова. И если у вас есть время…
— Н-да. Ну что же, назвался груздем… Мне устроиться на стуле моей жены?
— Если хотите быть изображенным стоя…
— Только не с моим ростом. Я понимаю, что все в руках мастера, но хотелось бы получить портрет без прикрас.
— Тогда рабочий стол?
— Да. Пожалуй.
— Значит присядьте сюда.
Борис указал он на другой стул у небольшого столика. Адмирал посмотрел на него с сомнение, явно давая понять, что этот антураж никак не тянет на его рабочее место.
— Просто доверьтесь мне, — повторяя приглашающий жест, произнес Измайлов.
Сменив на мольберте холст, он довольно быстро сделал набросок. Благо бывал в рабочем кабинете боярина, и прекрасно помнил его планировку и наполнение. Для детальной прорисовки можно будет переместиться туда и попозже. Когда закончит работать над портретом Марии Платоновны. Постоянно перемещать мольберт с места на место, дурная затея.
По окончании прорисовки наброска взялся за краски. Начало работы. Сейчас мазки ложились один за другим, быстро заполняя полотно. Уже через пару часов был нанесен первый слой и обозначились общие контуры картины.
— А говорили, что сегодня быстро, — укоризненным тоном встретил его поджидавший на улице Яков.
— Ну извини, дружище. Так вышло. Боярин тоже захотел портрет. Но в этом есть и свои плюсы.
— Это какие?
— Шанти был со мной и не помешал тебе навестить пивную.
Т-тяв!
Встав на задние лапки и приладив передние на ноге моряка, возвестил о своем присутствии песик.
— Вот откуда ты свалился намою голову.
— Яков, ты ничего не путаешь? — хмыкнул Борис.
— Да вот уже как жалею о своем подарке.
— Но-но. Я бы попросил. Отличная была идея. Пошли уж.
— И куда?
— Как куда? В трактир конечно.
— А чего же вас не пригласили отобедать.
— Пригласили. Только я ведь помню, что мой верный Санчо Панчо голодный стережет подходы к резиденции боярина, выискивая коварных врагов.
— А попроще?
— Яков, читай книги, расширяй свой кругозор. Или ты от голода плохо соображаешь?
— Может и от голода, — не стал спорить телохранитель.
Трактир нашелся неподалеку. И так как центр рядом, заведение довольно респектабельное, которое не зазорно посетить и благородной публике. Кстати, таковых тут предостаточно, что легко угадывается по костюмам европейского кроя. Борис остановился, чтобы отдать в гардероб шляпу и трость. Положение обязывает.
Т-тяв!
Жалобно тявкнув Шанти поспешил спрятаться за ногами хозяина. Борис даже опешил от подобной наглости. Какой-то неизвестный господин, явно трезвый и при памяти, вдруг пнул песика, нечаянно оказавшегося у него на пути. Обойти шпица или остановиться, чтобы дать ему самому отвернуть в строну никаких проблем. И зазорного в том ничего нет.
Скажи Борису еще полтора года назад, что он из-за какой-то собачонки… Вот только Шанти не какой-то. Он друг, не давший ему сойти с ума от одиночества, деливший с ним все тяготы одиночного плавания. Очень может быть, что у него на этом фоне малость протекла крыша. Н-но…
— Сударь, придержите свои ноги, пока вам их не вырвали, — подхватив Шанти, бросил Борис.
