— Ты сама знаешь, что никаких жен у него нет! — выкрикнула я из комнаты.
— А это ещё неизвестно. По их законам там наверняка целый гарем. Так и будешь всю жизнь от новых жен отбиваться. А может привыкнешь, станешь десятой женой. Но я считаю, что нужно пойти и поговорить с Севой, — настаивает она.
— О чем?
— Найдется о чем.
Я снова вышла из комнаты, пришла в кухню.
— Ты серьёзно? Я хочу понять, вот сейчас, ты серьёзно предлагаешь мне снова начать жить с Севой?
Мама смотрит даже спокойно.
— Сначала развестись, — пожала плечом, как будто сказала самую простую вещь.
— Всё, я не хочу это слушать, — я повернулась к двери.
— А я не могу тебя понять. Тут ты жалуешься, как хочешь сбежать от этого рабовладельца, как тебе плохо с ним и он тебя не по назначению использует, а тут уже люблю и жить без него не могу. Эля, определись.
— Не волнуйся, без твоей помощи определюсь, — наш разговор уже перешел в ссору.
Пока я дошла до комнаты услышала:
— Ну вот и хорошо!
Пока я стояла в задумчивости, что дальше делать, мама уже на пороге.
— И вообще, я не понимаю, если у тебя такая любовь, почему ты здесь живёшь? У меня может тоже личная жизнь есть. А сейчас, я не могу пригласить к себе друга, потому что у меня дома дочь страдалица, которая ушла от любимого мужа.
— Если хочешь, я могу уйти, — я спокойно глянула на неё.
Мама замолчала, поняла, что сболтнула лишение, развернулась и пошла в кухню.
А я осталась стоять посреди комнаты и думать над её словами.
51
Вечером совсем тоскливо. Хотелось поговорить с Селимом.
Если он позвонил, значит думает обо мне и значит ещё не всё потеряно. Возможно, именно этот случай повернёт всё в обратном направлении и у нас в отношениях хоть что-то наладится.
Перед глазами мигающий картинками экран телевизора. Я смотрю в него, но думаю о своём. Рука сама потянулась, взяла телефон. Минут пять крутила его протирала, гладила. Решалась.
Позвонить или не позвонить?
В конце концов, решила, что хуже не будет. Возможно, он сам думает сейчас об этом и я неуверенно нажала на кнопку. Пошел гудок. Протяжно и волнительно. Жду момент, когда услышу голос своего мужа.
Нов ответ гудок… и только. Больше ничего.
Никто не берёт трубку. Не отвечает. Не ждёт моего звонка. И возможно сам звонить не хочет. Не хочет меня слышать.
Торопливо я сбросила звонок. Подождала.
В мыслях разброд. Не знаю что думать. Но теперь я уже не хотела останавливаться. Решила проявить настойчивость. Упрямо нажала ещё раз. Приложила трубку к уху, настороженно прислушалась. И, к моему удивлению и разочарованию, в трубке прозвучало — абонент вне зоны доступа или отключен.
Вот чего я никак не готовилась узнать.
Кто-то отключил телефон сразу после моего звонка. Был ли то сам Селим или кто-то рядом с ним, я этого не знаю. И возможно, не узнаю никогда.
На следующее утро звонок в дверь разбил мой и без того неспокойный покой. Почтальонша принесла заказное письмо на моё имя.
Очень удивлена. Открываю конверт, читаю и не пойму вообще, что там написано.
Заявление о расторжении брака.
В глазах помутилось. Я опустилась в кухне на табурет и ещё несколько раз перечитала написанное.
Черным по белому. Истец — Селим Кара, ответчик — Элиза Сёмина.
Что вообще происходит?
Кинулась в комнату за телефоном. Набираю. Нет абонента в сети.
Мечусь по квартире в поисках какого-то внятного ответа. Где я могу взять ответ, если рядом нет никого. Мамы нет, она на работе и по телефону не отвечает. Значит у неё урок.
В сотый раз набираю номер Селима, и в сотый раз получаю ответ — абонент недоступен.
После обеда пришла мама. Я бросилась ей на встречу. Сунула под нос письмо. Она перечитала, глянула на меня и жестко констатировала суровым голосом:
— Я же тебе говорила.
Да, она говорила, а я не слушала.
— Что мне делать? — спрашиваю и закусываю губу.
Взгляд бегает по предметам. Скачет как бешеный.
— Ему звонила? Что он говорит? — мама строго выводит на волну четкого, реального восприятия действительности.
— У него телефон постоянно отключен.
— Ну всё понятно, взяли в оборот. Он сам уже не принимает решение. Семья решает за него. Я тебя предупреждаю, бороться бесполезно. Всё равно проиграешь. Разведись спокойно и всё не мучайся. И живи дальше как жила.
— Спасибо мама, успокоила.
Я глянула на неё сердито.
— А что ты хотела, чтобы я сказала — иди Эля, побей их всех, но останься со своим любимым мужем. Ты пойми, вот эта бумажка им самим, лично, подписана. Посмотри, это его подпись? — ткнула пальцем в бумаги.
— Я глянула.
— Вроде его. Похоже. Точно не скажу.
— Ну вот. Между прочим, на развод заявление подавать, обычно идут с паспортом.
— То есть ты хочешь сказать, что в чужом городе он вышел из больницы и пошел подавать заявления на развод? — говорю и пытаюсь представить, как это было.
— Ну а что? Вполне возможно. Это же центр, там у него могут что угодно принять, хоть какое заявление.
— Нет, я не верю.
Снова схватила бумаги, посмотрела, отбросила на стол.
— Тут печать? — она добивает и добивает.
— Ну не верю я, — возмущённо глянула на маму.
— Послушай мой совет — отступись, иначе они тебе жизни не дадут.
— Он мне вчера звонил, а сегодня не отвечает, как ты это можешь объяснить? Вчера говорил, что у нас всё будет хорошо…
— Усыплял бдительность. Это такой хитрый ход, чтобы ты расслабилась и поверила.
— Зачем? Боже мой, зачем, скажи?
