— Значит я их отравила, а затем убила. С той лишь разницей, что сделала это не сама, а твоими руками.
Внезапная догадка осенила меня и, вырвавшись из мужских объятий, я отошла в другой конец кухни, к окну. Прислонившись бедром к широкому подоконнику, спросила.
— Когда ты почувствовал мой флёр?
— Я не уверен…
— Когда? — перебила я Безымянного.
— Вчера ночью.
Высший смотрел на меня взглядом кристально честного человека, с глубоким осознанием собственной правоты и безгрешности.
— Твой флёр нестабилен и словно мерцает. Было непонятно, проявляется ли он от контакта с сидами, или же просто только начинает входить в силу.
— Все равно, ты обязан был предупредить меня! — Я почти кричала.
Феец лишь выгнул угольно черную бровь, явственно давая понять, что у него совсем иные представления о своих обязанностях.
— Единственное, что меня заботит — это твоя безопасность. Очевидно, что жить как раньше ты не сможешь. Или же ты всерьез собираешься провести всю свою оставшуюся жизнь — а она, я подозреваю, теперь может оказаться очень долгой — не выходя из квартиры?
Мужчина медленно приближался ко мне, не скрывая злости в потемневших до багряного цвета радужках.
— Умбрия — ревнивая садистка. Она найдет способ докопаться до истины и узнать, кто же так околдовал её могущественных, но таких поломанных Аспидов. Двое даже посмели сбежать к тебе на помощь, нарушив строжайший запрет своей мстительной и невиданно жестокой, даже по фейским меркам, королевы. Мастер Боли, Пьющий Бессмертие и Рыцарь Забвения. — Высший подошел вплотную, резко усадил меня на подоконник и, вклинившись между коленей, склонился надо мной. — Интересная компания для одной маленькой смертной, избранной стать их жертвой. Вот только жертвы не получилось. Твоя пробуждающаяся магия спасла тебя, выкупила у Чар священной жатвы. Но кто-то все-равно должен был погибнуть, и я сделал так, чтобы это была не ты.
Пытая пронзительным взглядом, он зарылся пальцами в мои растрепанные волосы и, сжав их в кулак на затылке, осторожно потянул вниз. Я невольно прогнулась, подставляя оголенную шею жаркому мужскому рту.
— Твой запах, — хрипло прошептал сид, делая глубокий вдох, словно задыхаясь. — Я никак не могу им надышаться. То ты пахнешь как самое изысканное и запретное удовольствие. То как что-то родное, потерянное…
Он прикусил нежную кожу, тут же погладив языком, и снова прикусил. Я безвольно застонала, прикрыв в изнеможении отяжелевшие веки.
— Перестань. Пожалуйста. — Мой голос стал таким жалобным и хриплым, что в первое мгновение я его даже не узнала.
Градус взлетел до небес, по мощному напряженному телу сида прошла чувственная дрожь. Нас стремительно захватывал водоворот порабощающей страсти.
VI глава: Дядюшка Мунк
От входной двери раздался звонок. Он выдернул меня из любовного угара словно «дед репку». Я забарахталась в напряженных руках Безымянного, уклоняясь от выпивающих душу ласк. Должно быть, я совсем сбрендила, раз решила позволить себя трахнуть прямо на подоконнике.
— Не вздумай открывать, — наконец прекратив свои поползновения и отступив на шаг, приглушенно скомандовал сид.
Выглядел он шалым. Челюсть напряжена, широкая грудь часто вздымается. Кулаки сжаты до белеющих костяшек. Все сигнализировало о том, что он на грани и прикладывает колоссальные усилия дабы сдержаться.
— А вдруг это полиция? — Меня мучил навязчивый страх быть пойманной.
— Через пол часа после нападения, при отсутствии мотива, тел и свидетелей?
— Надеюсь, ты прав.
Я перевела дыхание и на цыпочках подошла к двери, осторожно подглядывая в глазок. Через секунду опасения окончательно развеялись. Оказалось, газовщики местной коммунальной компании совершали очередную проверку оборудования. Не желая стать причиной ещё чьей-то смерти, я предпочла сделать вид, что никого нет дома.
— Может, ты проголодался? — безо всякого скрытого смысла, постояв немного в полной тишине, совершенно искренне поинтересовалась у Высшего.
В ответ он обжег таким взглядом, что я покраснела.
— Не нужно так на меня смотреть! Думаю, самое разумное сейчас — отвлечься, заняться простыми вещами, например, пообедать, а после мы решим, что делать дальше.
На словах «заняться простыми вещами» сид вышел из кухни, и остаток фразы прозвучал брошенный в пустоту. Момент, когда квартира вновь оказалась в моем единоличном пользовании, я почувствовала очень остро. Не знаю, что тому было причиной — наша с Безымянным связь, или же навязанное флером желание, — но едва сид необъяснимым образом исчез, как пустота и тревога обрушились на меня многотонной плитой.
Следуя собственному совету «отвлечься», я занялась обыденными домашними делами. Приготовила плов, испекла пирог с яблоками, по мелочи прибралась, вздыхая над дырявым паркетом в прихожей, перебрала вещи из ранее пострадавшего шкаф. По счастью, повредилась только его боковая стенка, разрушение не затронуло самой одежды и я придирчиво собрала несколько комплектов, безжалостно отбрасывая в сторону всё, что могло бы распалить фантазию моего бессмертного телохранителя и побудить к активным действиям. Я не желала обманываться, прекрасно понимая, что в следующий раз Безымянного не остановит даже «вся королевская конница, вся королевская рать», а также ОМОН, вздумай они в полном составе заявиться к моему порогу.
Оставшаяся часть дня ушла на довольно странное занятие. Вооружившись справочником, блокнотом и ручкой, я пыталась изобрести сиду новое имя. Взять что-то готовое не позволяла интуиция, откуда-то я точно знала, что должна придумать его сама.
Муки творчества надолго вырвали меня из реальности. Я то пыталась соединить между собой более распространенные имена, и тогда получалось что-то вроде «Максилья», то меня уносило куда-то в историю древней Руси, и тогда уж вовсе получалась какая то белиберда. Но самое обидное, что даже когда, казалось бы, удавалось отыскать что-то красивое и неизбитое, что-то внутри говорило твердое «нет» и приходилось всё начинать по новой.
В какой-то момент я зашвырнула блокнот в другой конец комнаты и в изнеможении рухнула на диван. «Может мне подремать? Вдруг я, как Менделеев, найду решение во сне?»
Спрятавшись от мира под любимым старым пледом, я попыталась уснуть, но сон не шел. В конце концов, я впала в какое-то хрупкое состояние, зависнув на границе легкой дремоты. Я всё ещё продолжала ощущать себя лежащей на диване. Чувствовала, как холодит щеку приятная гладкость подушки… И в то же время, всё словно размылось и стало медленно уплывать. Загудел на кухне охлаждающий компрессор холодильника. Его монотонное звучание окончательно убаюкало меня.
Сначала мне показалось, что это гудение усилилось и будто бы распалось на разные лады, то поднимаясь до нежного минора, то резко ныряя в тревожный мажор. Затем я начала различать голоса, столь гармонично вплетенные в мелодию, что стали почти неотделимы он неё. Я долго вслушивалась в них, прежде чем пришло понимание отдельных слов.
