Королева пожала обнаженными плечами, откинула за спину шелковистую прядь прямых, как лезвие меча, волос и, схватив изогнутый нож, поспешила вернуться к прерванному занятию. Острые каблуки на вид хрустальных туфелек издавали задорный радостный «тук-тук-тук». Словно взволнованная девушка бежала навстречу возлюбленному. Стройная ножка с неожиданно маленькой для такого роста ступней игриво выглядывала из разреза распашного темно-синего нарядного платья.
Умбрия прижалась к обнаженной груди Хэма, ласкаясь, как доверчивое дитя. Нежно погладила узкой ладонью. Длинные тонкие пальцы, словно случайно, задели ноготком и потянули вниз колечко… Они тянули его до тех пор, пока сосок, в который оно было вставлено, не налился бордово-синим цветом, так напоминающим оттенки, сияющие в королевском взоре.
Хэм ничем не выдал своей боли, не застонал, не вздохнул, не вздрогнул.
Довольная результатом, Умбрия лизнула многострадальный комочек плоти и, схватив колечко зубами, резко мотнула головой. На мускулистый торс брызнуло алым…
Умбрия прервалась, с выражением неприкрытого наслаждения перекатывая на языке вырванное украшение. Она смаковала его словно ягоду черешни, а потом с победным видом извлекла изо рта, как бывает извлекают обычную косточку.
Отступив на шаг, королева окинула взглядом Аспидов: пустые «манекены» Эфаира и Крайта, безропотно терпящего муки неподвижного Хэма.
Отвращение, ярость, ненависть — всё самое сокрушительное и беспощадное к этой спятившей садистке переполнили меня. Я открыла рот, чтобы хотя бы криком прервать этот кровавый театр, но тут же с чувством сокрушительного бессилия постигла всю тщетность физических усилий. Я осознала себя всего лишь бесплотным, ни на что неспособным повлиять слепком реальной души. Несмотря на расстояние и стоящие меж мной и Аспидами магические заслоны древних охранных чар каждого из дворцов, я пришла сюда, на зов тех, с кем, как оказалось, была давно и крепко связана. Но помочь им совсем ничем не могла.
Действо продолжалось. Слизав и в самом деле оказавшимся раздвоенным языком свежую кровь, королева показательно скривилась.
— Фу! Ты испортился. Слишком мало силы и воли к жизни. А всё отчего? Отчего? — с нажимом повторила она.
И тогда Эфаир вдруг отмер и механически шевеля губами ответил:
— Он слишком долго не питался.
— Да-да. Именно так, — согласилась Умбрия. — Но кто же в этом виноват? Я бы давно покормила его. Но он сам отказывается принимать мой щедрый дар. Отчего? Отчего, — вдруг зашипела она, — тебя больше не возбуждают наши милые шалости?! Ты перестал чувствовать сладость боли? Ты её творец и господин! Или, быть может, тебе перестала нравиться я?
В последнем вопросе прозвучало столько одержимости и безумия, что никаких сомнений в изломанности её разума не осталось.
— Давай же! — Она подняла вверх, на уровень скрытого черной материей лица, свой изогнутый нож. — Один маленький надрез и ты, как прежде, восстанешь для меня.
Свободной рукой Умбрия погладила внушительный даже в спокойном состоянии член Хэма.
— А затем я даже разрешу тебе взять меня. Так, как ты любишь больше всего. Без прелюдий. Сзади. Словно мы грязные животные. — И вновь её искушающее воркование без каких-либо пауз переродилось в низкое истеричное шипение.
— Или, быть может, все эти годы ты трахал меня как псину, просто чтобы представить кого-то другого?
Королева поднесла нож к его глазу. Легким круговым движением обрисовала острием глазницу и с силой надавила, поднырнув снизу, будто стремясь выковырнуть глазное яблоко словно застрявший орех из скорлупы.
— Может, если моему неблагодарному Рыцарю Плоти* так противно смотреть на свою королеву, просто вырезать глаза? Что скажешь? — обратила свое внимание на Крайта.
Быть может оттого, что Аспид обладал уникальным для темных даром целительства.
— Как пожелаешь, моя Высокая Госпожа, — ответил он так холодно и меланхолично, как умел сказать только этот закрытый на сто замков Высший. — Но подобная операция в конец обессилит его, что вряд ли приведет вас к желанному результату.
Королева отняла нож и, сложив руки на груди, задумалась.
— Что ж, попробуем тогда иначе.
Подобрав платье, она грациозно опустилась перед Хэмом на колени и, сделав длинный разрез над самым пахом, пустила Аспиду кровь. Затем отложила в сторону нож и, заглотив вялый член до самого основания, принялась с упоением его сосать. Она обхватила мужские ягодицы и стала ритмично подталкивать их навстречу своим поступательным движениям, отчего края раны становились шире и все больше крови попадало на её безупречное лицо.
Но сколько королева ни старалась, никто из мужчин так и не нарушил эту оглушающую могильную тишину. Лишь крепче стала хватка змеиных хвостов, когда обессилев от потери крови, Рыцарь Боли и Плоти стал медленно повисать, неотвратимо погружаясь в полное муки беспамятство.
*Полное звание Хэма звучит как Рыцарь Боли и Плоти. Что на прямую характеризует особенность его Чар и некоторых иных талантов. Здесь королева называет его то так, то так, исключительно по своей прихоти.
Я очнулась от собственного припадка дикой истерики. Задыхающаяся, в сумраке новой спальни, которая, с перепугу, казалась чужой и таящей угрозу. Чьи-то сильные, покрытые черными татуировками руки крепко держали меня за плечи, пока я с остервенением пыталась вырваться из этой железной хватки.
— Ты проснулась! Все закончилось! — властно, обдав потоком подчиняющих чар и хорошенько встряхнув, рявкнул кто-то надо мной.
Благодаря столь решительным мерам, в сознании тотчас прояснилось, и я смогла взглянуть на происходящее осмыслено.
Большое льняное полотенце, в которое я завернулась после банных процедур и в котором же и завалилась спать после плотного ужина, размоталось. Теперь оно, скомканное и измятое, собралось где-то в районе талии. Помнится, отрубилась я мгновенно, даже не потрудившись залезть под одеяло. В общем, благодарить следовало только собственную глупость за то, что Его Величество король Замфир имел удовольствие разглядеть и, подозреваю, облапать меня во всех неприкрытых подробностях. На его удачу, я была так опустошена увиденным, что не отвесила ему даже пощечины.
— Отпусти. Теперь я успокоилась.
Мужчина тут же исполнил просьбу и, получив свободу, я отодвинулась на другой конец кровати, попутно обматываясь все тем же полотенцем. Больше прикрыться все равно было нечем, не вытягивать же мне из-под этого великана одеяло.
Несмотря на то, что из одежды на короле были лишь просторные, низко сидящие на бедрах штаны, и находился он в одной со мной постели — возбужденным и желающим интимных развлечений Замфир не выглядел. Напротив, выражение его лица говорило о какой-то терзающей его ум проблеме. А учитывая, как хмуро и пристально он всё это время изучал мою скромную персону, похоже, ключевым элементом этой самой проблемы я сама и являлась.
