– Почему в то утро она не разбудила его?
Хендрик обнаружил письмо Мала этим же вечером. Он зажег свечу и прочел следующее:
«Дядя Хендрик, я не знаю, что со мною будет дальше, но я не в силах также объяснить всё, что со мной до этого произошло. Моя жизнь похожа на круговорот повторений, в которых мой разум склонен видеть не иначе как метаморфозу, не имеющую разумного объяснения.
Два года назад в замке герцога ванн ден Берга случай свел меня с его пятнадцатилетней дочерью. Ее звали Ода. Я влюбился, и очень скоро признался ей в этом, но ответного признания так и не дождался. Ода была холодна со мной, но и не отвергала мою любовь. Мне этого было мало, и я решил покинуть замок. Накануне отъезда я получил письмо, в котором она просила меня о свидании. Мы встретились. Моя возлюбленная улыбалась мне. Ее взгляд разжег во мне страсть, и я, изумленный, приник к ее губам. Ода оттолкнула меня, засмеялась, а потом уже сама заключила меня в объятья и ответила пылким поцелуем. Мгновение спустя она смотрела на меня с восхищением как на своего властелина. Я потерял голову и бросился к ванн ден Бергу с намерением просить руки его дочери. Когда же я готов был во всем признаться, в комнату вошла моя возлюбленная, и я замер не в силах отвести от нее взгляда. «Это Рос, и не удивляйтесь, принц, мои дочери – близнецы», – эти слова ванн ден Берга прогремели для меня как гром среди ясного неба. Когда же в комнату вошла Ода, как всегда холодная и печальная, я осознал ужас своей ошибки – вместо нее я целовал Рос. Как же я был слеп! Как я мог не узнать свою любовь!? Как легко я променял ее на другую! Но стоило мне взглянуть на улыбающуюся Рос, как я понял, что она дорога мне ничуть не меньше своей сестры, и того краткого свидания ей хватило, чтобы наравне с Одой завладеть моим сердцем. И тогда я с ужасом понял, что люблю обеих дочерей ванн ден Берга, и не могу отказаться ни от одной из них, пусть даже в пользу другой. Я оказался во власти преступной страсти, и мне оставалось только мечтать о невозможном —, чтобы девушки слились воедино.
Через год во главе армии я отправился в военный поход в северную Италию. У стен осажденного Рима ко мне пришли невесть откуда две амазонки. Их звали Бланка и Камилла. Они взялись сопровождать меня во время штурма и спасли мне жизнь. Рим стал для голландской армии ловушкой. На его улицах наши тела покрылись неизвестно откуда взявшимся ядом. Я умер вместе со всеми, а после восстал из мертвых благодаря противоядию, которое влили в меня Бланка и Камилла. Я помню, как очнулся в теплой воде и как обнаженные амазонки нежно растирали мое тело, представ передо мной в облике прекрасных нимф. И этого было достаточно, чтобы влюбиться в них. Но стоило мне забыться сном, как они исчезли. В тот момент я вздохнул с облегчением – я был избавлен от необходимости сделать выбор между двумя женщинами. От них осталось лишь сладостное видение, которое и сейчас живет в моей памяти.
Спустя год я был обречен на свадьбу со старшей дочерью короля Пипина Эудженией. Но приехавшая вместе с ней ее сестра Маргарита затмила собой весь божий мир. В одно мгновение я был охвачен приступом любовного наваждения, и жаждал только одного – вырваться из тюрьмы, в которую заточил себя сам, и соединить свою душу с душой, посланной ему самим провидением, и впредь никогда не расставаться с ней. Спасая ее, а не себя, я обратился в бегство. Утром я направился на пристань в окружении самых верных слуг, нанял неф 'Святой Фома', и приказал немедленно выходить в открытое море. Но до того, как мы успели выйти в море, мы все увидели пажа, взбежавшего по трапу, и все без труда догадались, что этот паж вовсе никакой не паж, а что он, а, точнее, она и есть причина моего появления на 'Святом Фоме'. Маргарита очутилась в моих объятиях, а спустя всего несколько дней пряталась в пустой бочке из-под вина, пока я сражался с пиратами. В этом бою из моей личной гвардии в живых остались лишь её командир Верн, стрелок Дан, а из матросов – только мусульманин Ву. Пока они сбрасывали мертвые тела на морское дно, нас настиг второй пиратский корабль. Нам пришлось сдаться. Я был ранен в ногу и обессилен. Капитан морских разбойников предложил нам свободу без всяких условий. Затем он совершил еще более странный поступок, отправившись вместе с нами к египетским берегам. Так мы оказались в Уасете, затем в Элефантине, и, наконец, в Сире».
Глава IV. Мемфис – город масок
Утром Мал проснулся позже всех. Дан кормил лошадей перед очередным переходом через пустыню. За ним внимательно наблюдал Гор. Когда очередь дошла до Перегора, Дан доверил мальчику мешок с овсом. Жеребец сам подошел к Гору и склонил голову чуть ниже обычного, как будто заботясь о том, чтобы мальчику не пришлось прилагать лишних усилий. Мал почувствовал ревность: как быстро его верный конь и мальчик нашли общий язык. Но ведь он сам подарил Гору коня:
– И не о чем сожалеть! – Морквард тут же неожиданно проявил чуткость, сообщив, что к обеду они доберутся до одной деревни и там раздобудут нового жеребца.
Пока они ехали, Мал задумался о том, какой конь ему нужен:
– Пусть он будет необычным, не похожим на других.
И как только Мал увидел первые дома селения, то потребовал от Моркварда, чтобы тот вел его на лошадиный рынок.
– Никакого рынка здесь нет. В деревне живет коневод. У него-то вы и подыщите подходящего коня, – сказал Морквард.
– Откуда ты знаешь? – удивился Мал.
– Слуга, не знающий предпочтений господина, ни на что не годится, – невозмутимо отвечал Морквард.
– Подожди, Морквард, все-таки ты служишь не мне, а моему дяде, и потом…
Монгол не дал договорить Малу…
– В данный момент я служу вам.
Малу было нечего добавить: он всего лишь не доверял Моркварду, о чём не собирался говорить вслух.
– Хорошо, я запомню твои слова, – сказал Мал.
Коневод, завидев всадников еще издали, вышел им навстречу. Он первым приветствовал Моркварда. Тот сообщил ему, что его хозяин Мал желает отдохнуть и приобрести коня. Пока в доме шло приготовление пищи, Морквард сопроводил Мала в конюшню. Принц невольно остановил взгляд на самом стройном и величавом жеребце и пожелал приобрести именно его. Коневод потребовал двойную плату, и Верн, не торгуясь, расплатился золотом Гербранда. Во время обеда Мал заметно повеселел. Морквард не ошибся – принц был доволен приобретением. Его нового жеребца звали Орион.
Путники двинулись на запад. Морквард скакал впереди, за ним ехали Мал с Верном, следом – Дан и Гор. Когда они проезжали между двумя песчаными холмами, их стала догонять колесница. Мал развернул Ориона и поставил его поперек дороги. Колесница остановилась. Лошадьми правил длинноволосый араб лет сорока пяти. Его смуглое лицо обрамляла черная борода. В коляске сидела красивая женщина с печальными глазами. Мал поймал ее взгляд и увидел в нем страх и удивление. Она смотрела так, как будто раньше встречалась с ним.
– Прошу прощения, что остановил вас, – начал Мал и замолчал, не зная, что сказать в свое оправдание.
