– Церковь Христова есть корабль, что переплывает житейское море и стремится к тихой пристани…
Вот-вот и мрак пересилит молитву. Леопард рыкнул, и пугающая чернота отступила. Но сердце Мала погрузилось в тьму, и это был страх самого страха. Принц не мог разглядеть, откуда исходит тревожащий его ужас.
– Там никого нет, – убеждал он себя и сам себе не верил.
Страх вливался в жилы, смешивался с кровью и впадал в воронку свивающейся внутри, как змея, темноты. Душа словно бы едва тлела в тяжелом кувшине и отдавала последнее тепло окружающим ее толстым глиняным стенам.
Леопард зарычал еще раз, и Мал сделал глубокий вдох – зверь вернул его из небытия. С помощью дыхания Мал заставил быстрее течь кровь по сосудам своего тела, так, как когда-то учили саисские мастера. К нему возвращалась чувствительность, и Мал пришел в себя. Ожившее тело охватила дрожь:
– Хоть какое-то движение, и то лучше, чем неподвижность смерти.
Леопард замер, глядя в арочный проем. Тысячеглазый сосредоточенно готовился к прыжку.
– Прощай! – это было его последнее слово.
Леопард прыгнул в проем и исчез в живой темноте. Арка тотчас стала выглядеть так же, как и все остальные колонны. Мал размышлял:
– Это и есть те самые таинственные врата. Именно через них Маргарита была перенесена сюда из абидосского храма. Неудивительно, что она была спящей – бодрствующий разум не выдержал бы такое путешествие.
Мал повернулся к человеку в зеленом плаще. Тот встал на ноги. Принц всмотрелся в бледное, усеянное морщинами лицо, которое украшали седая борода и усы. Человек произнес бесстрастным голосом:
– Останься здесь и прими покаяние. Если сделаешь то, что задумал, погибнут все. Уйдешь отсюда – утратишь единство души, а лукавый дух, что живет внутри тебя, удвоит силу.
– Он знает, что говорит: единство души – оборотень, лукавый дух – змей. Леопард привел меня сюда не случайно, я должен ему верить и поступить именно так, как сказано, – поток мыслей, проносящихся в голове Мала, прервал донесшийся из-за стен храма шум битвы. – Но как я могу бездействовать? Я пришел сюда не для того, чтобы спрятаться в стенах храма. Я – воин, а не отшельник. Если оставлю на произвол судьбы тех, кто пришел со мной, как я буду выглядеть в их глазах? Мой долг сражаться, иначе я превращусь в человека без чести и совести. Я слишком долго шел в этот город, слишком много людей поверило мне, с каким лицом я покажусь перед ними…
Мал снова взглянул на человека из храма и от неожиданности замолчал. Перед ним стоял рыцарь в сияющих доспехах. Теперь он был молод и статен.
– Кто ты? – спросил Мал.
– Я тот, кто утратил свое лицо, – отвечал рыцарь. – Лучше утратить лицо, чем душу.
Рыцарь подошел к алтарю, встал на колени и вновь зашептал:
– Церковь Христова есть корабль, что переплывает житейское море. Церковь – корабль, свершающий великое путешествие. Церковь – корабль, что переплывает житейское море и стремится к тихой пристани…
Темнота в глубине арочного проема вновь ожила. Рыцарь встал с колен, перекрестился и шагнул вперед. Он исчез в темноте, и арка вернулась в прежнее состояние. Мал же остался стоять в растерянности:
– Что же мне делать?
Он подошел к алтарю и преклонил колено перед иконами. На одной из них Христос был запечатлен с раскрытым Писанием. Рядом стояла икона с изображением Святой Девы с Младенцем на руках. На другой – юный Христос стоял в белом платье, опираясь на меч. За спиной Спасителя виднелись горы. За ними можно было разглядеть едва уловимый облик пирамид. Еще одна икона представляла Христа, что передавал из рук в руки меч женщине в алом платье. Несомненно, это и была Святая Гертруда. Мал преклонился перед образами и произнес краткую молитву:
– Господи, да будет воля Твоя во мне!
Мал вернулся к входу в галерею. Там его ждали Морквард, Верн, Хуфтор и Сын ночи.
– Где зверь? – полюбопытствовал монгол.
– Он ушел туда, откуда вряд ли вернется.
– Но как он мог незаметно пройти мимо нас? – удивился Морквард.
– Здесь есть еще один выход, – ответил Мал.
В храм с новой силой ворвался шум битвы.
– Бой в самом разгаре, – пояснил Хуфтор.
Пилигримы покинули храм. На обратном пути Мал оглянулся на дерево, одиноко стоящее возле церкви Святой Гертруды. На нем висело высохшее тело задушенного младенца. Мертвый ребенок смотрел на обидчика пустыми глазницами.
– Что за дьявольское наваждение? – подумал Мал и отвел взгляд.
Таран усилиями самых могучих бойцов сэра Вальтера удар за ударом пробивал брешь в воротах замка. Обороняющиеся осыпали их камнями и обстреливали таран горящими стрелами, но попадали по большей части в навес из сырой кожи и помешать разрушению ворот не могли. Баллисты непрерывно метали в сторону замка каменные снаряды. Арабские лучники обстреливали крепостные стены. Они прятались в близстоящих домах. Лучникам замка пока удавалось держать под обстрелом всю площадь. Если мирные жители в панике пытались перебежать через нее, то сразу же гибли от стрел. Воины под командованием сэра Эдварда, прикрываясь щитами, выходили на площадь только ради того, чтобы подавить усиливающийся огонь по тарану.
Под утро осажденные распахнули полуразрушенные ворота и вывели в атаку конный отряд. Их целью стали воины, направляющие удары тарана. На их защиту бросилась конница Филиппа, и между всадниками завязался бой. Появились первые жертвы. Ари сотворила молитву, и павшие в бою воины встали на сторону нападавших. Конники Крака, столкнувшись с мертвецами, от неожиданности дрогнули и отступили. Но вылазка защитников замка позволила выиграть время, они сбросили таран в ров. Кроме того, пока всадники бились за пределами замка, осажденным удалось укрепить ворота.
Едва сражение стихло, паладин запретил Ари применять дар воскрешать мертвецов:
– Лучше погибнуть по божьей воле, чем победить с помощью дьявольской силы.
И Ари уже собиралась увести мертвецов на дно рва, как вмешались саксы:
– Пусть мертвецы вытащат таран из рва, так они сберегут нам жизни живых, – сказал сэр Эдвард.
– Я и без того потерял много людей! – добавил сэр Вальтер. – Если мертвецы смогут затащить таран, то пусть они и разобьют им ворота, а тогда уже мы возьмемся за дело.
Филипп уступил просьбам саксов, и мертвецы полезли в ров за тараном. Они не спеша выкатили стенобитное орудие наверх и также медленно принялись долбить им ворота. Лучники поддерживали атаку живых трупов огнем из луков и арбалетов. Мертвецов не могли остановить стрелы, вонзающиеся в их тела. Булыжники раскраивали им черепа, ломали руки и ноги, но они продолжали делать свое дело. Зрелище обезглавленных тел, пробивающих ворота в замок, заставило содрогнуться воинов с обеих сторон. Мал призвал осажденных сдаваться и пообещал сохранить жизнь всем, кто сложит оружие. Филипп вслед за Малом предложил осажденным вступить в переговоры о сдаче замка. Они ответили новым потоком стрел, каменными снарядами и кипящей смолой. Воины, восставшие из мертвых, без устали колотили тараном в ворота. Их мрачный вид не предвещал ничего, кроме неизбежности конца.
