Станкевич сидел на кухне. На столе стояла открытая бутылка виски.
– Ну, как это вам? – разглядывая зажатую в руке полную рюмку, устало и обиженно спросил он.
В его вопросе я почувствовал сильное внутреннее напряжение, которое он пытался замаскировать спокойной отрешённостью.
– Когда это произошло?
– Записку я обнаружил два часа назад… Она ушла утром, когда меня не было. – Он грустно вздохнул, опрокинул в себя мутное содержимое рюмки и сморщил на мгновение свой прямой острый нос.
Я присел на стул.
– Он всё-таки вернулся и украл у меня семью, – тихо сказал Станкевич, плеснув себе в рюмку ещё виски. – Он украл у меня дочь. А ведь этого не могло, не должно было произойти… Но ведь произошло… Почему? Зачем он вернулся? – Станкевич провёл рукой по подбородку, осоловевшими глазами уставившись прямо перед собой в невидимую точку на стене. – Вы верите в потусторонние силы? Сейчас мне кажется, сам дьявол прислал его к нам…
Станкевич посмотрел на меня и криво усмехнулся, смягчив остроту и обиду высказанной вслух мысли, которая появилась в воспалённом разочарованием и алкоголем мозгу.
– Вы видели его? – спросил я.
– Нет. Но я с ним разговаривал. Он звонил сюда… сегодня… Я не мог ошибиться. Его голос я смог бы узнать из тысячи, слишком хорошо я его запомнил… Это был действительно он.
– Что он сказал? Карина в безопасности? – Мой голос дрожал от волнения.
– Да, – протяжно сказал Станкевич, словно о чём-то раздумывая. – Он говорит, что всё в порядке и с Кариной, и с ним. Но им нужно переждать некоторое время в безопасном месте.
– Почему? Что случилось?
Станкевич покачал головой:
– Вы и сами можете ответить на этот вопрос. – Станкевич посмотрел на меня своими неподвижными, блестящими от алкоголя глазами. – Ведь к вам приходили, не правда ли?
Я ничего не ответил, но мне и не надо было ничего говорить. Меня сразу же выдали мои глаза, пряча которые, я опустил голову.
– Вижу, что приходили, – продолжил отчим Карины, скривив губы в горькой усмешке. – Они и у меня успели побывать. Они сильно нервничают. Он ушёл у них из-под носа и увёл с собой мою дочку.
– Зачем они его ищут?
– Разве в этом дело? – Станкевич пожал плечами. – Куда важнее понять, что ищет здесь он…
Отчим Карины многозначительно повертел головой, бросив свой взгляд в сторону вентиляционного отверстия под потолком кухни, на некоторое время замолчал, пристально глядя на меня и мысленно решая для себя какой-то важный вопрос. Я не сразу понял его поведение, гадая, что могли означать эти странные телодвижения. Наконец, я осознал, что Станкевич думает, а может быть, абсолютно уверен, что мы были сейчас не одни.
– Впрочем, – откровенно сказал он, – это уже не так важно – слушают нас или нет. Волею судьбы вы оказались в круговороте этих событий, и то, что я скажу, вряд ли уже сильно изменит ваше положение… – Станкевич тяжело вздохнул. – Двадцать лет назад, уезжая в свою первую и последнюю заграничную командировку (теперь я могу сказать это открыто, без намёков), Полуянов признался мне, что эта поездка была организована КГБ. Он подозревал, что может не вернуться, и хотел, чтобы я рассказал семье об этом в случае его невозвращения.
– Вы рассказали? – не удержался я от вопроса.
– Нет, – решительно и резко отрезал Станкевич и добавил уже спокойнее: – Нет, я не мог об этом рассказать Лене… Я любил её… Понимаете?
Станкевич посмотрел на меня. В его глазах застыли слёзы.
– Что нужно было спецслужбам от Полуянова?
– Документ… Какой-то документ… Я это так понял из его уклончивого объяснения. Он должен был найти его в одном из западноевропейских архивов.
– Вы не знаете какой?
– Нет. Слава мне так и не сказал.
– Но почему именно он?
– Потому что никто не знал, что искать, кроме него.
Станкевич плеснул себе в рюмку ещё виски. Я недоверчиво посмотрел на него. Глядя на отчима Карины, я пытался решить для себя, насколько сейчас я могу ему доверять, и не нарушили ли логику рассказа охватившие его тоска и обида.
– Его послали на Запад за документом, о котором никто не имел представления? – удивлённо спросил я.
– Я рассказал вам всё, что знал… – устало отрезал Станкевич. – Делайте выводы сами. А мне остаётся только ждать…
Станкевич на мгновение замолчал, потом взял салфетку и написал на ней адрес и телефон:
– Вот. – Он протянул её мне. – Это координаты матери Полуянова, бабушки Карины. Там их, конечно, нет… Но вы сможете многое понять, если поговорите с ней.
Я взял салфетку, неуверенно потоптался на месте и отправился к выходу.
– Руслан! – окликнул меня Станкевич.
Когда я повернулся, он тихо добавил, глядя мне прямо в глаза:
– Будьте осторожны, Руслан… Теперь вы в игре.
Глава 10
Бабушка Карины жила совсем недалеко от дома Станкевича, на «Сухаревской». Я сразу нашёл высокое сталинское здание, стоявшее прямо на Садовом кольце недалеко от метро.
Поднявшись на пятый этаж, я нашёл нужную квартиру и позвонил. Дверь открыла небольшого роста, худощавая пожилая женщина с короткой аккуратной прической. Она совсем не удивилась моему появлению и, ничего не спрашивая, негромко сказала:
– Проходите, Руслан. Я вас ждала.
Я молчаливо повиновался и прошёл за ней в квартиру.
– Вы удивлены, что я знаю вас? – спросила старушка, мягко улыбнувшись.
Я пожал плечами. Откровенно говоря, это было не самое странное, что я узнал в последние дни. Смотря на бабушку Карины, я сразу отметил про себя, что улыбка внучки поразительно похожа на улыбку бабушки.
– Вас предупредил Станкевич? – поинтересовался я.
– Нет. – Бабушка окинула меня заинтересованным взглядом. – Мне много о вас рассказывала Карина, – сказала она и представилась, по-мужски протянув для пожатия руку: – Софья Петровна Полуянова. Будем знакомы.
Я удивлённо пожал протянутую для приветствия сухую маленькую женскую руку.
Мы прошли в гостиную. Стены небольшой комнаты были сплошь увешаны картинами и репродукциями, на полу лежал большой узбекский ковёр. Сервант, высокий комод, маленький столик в углу и высокий, до потолка, книжный стеллаж – всё было заставлено многочисленными статуэтками, бюстами, а также рисунками, фотографиями и гравюрами в рамках. На овальном столе, расположенном прямо по центру комнаты и застеленном белоснежной скатертью, были разбросаны какие-то книги и листки бумаги, испещрённые мелким почерком.
– Пишу статью для одного из журналов, – сказала Софья Петровна, аккуратно собирая листки бумаги и пряча их на книжную полку. – На удивление, интерес к истории Древней Финикии в последнее время чрезвычайно вырос. Мы наконец осознали, что зря вычеркнули из своей памяти старых богов… Тем более, что они совсем не забыли о нас.
