Софья сидела у печки, выложенной голландскими изразцами, и грелась, глядя в одну точку. Она устала от дороги, от непредсказуемой погоды, жизни в монастыре, и беспокой-ства за Андрея, по которому жутко соскучилась. Иван потихонечку поправлялся. Раны затянулись, и после исповеди, и монастыря он изменился. Они вернулись в Петербург эмоционально измотанными. После происшедшего, Истомин почти не разговаривал с же- ной, только односложные необходимые слова. Да и она не стремилась к этому. У каждого из них была своя причина избегать общения. Но тишину их семейной жизни, неожиданно нарушил пришедший в гости Крекшин. Он не вошел, он ворвался в их дом, полный своих планов, и измученный ожиданием их реализации. Истомин смерил друга настороженным жестким взглядом, чего Димитрий Осипович никак не ожидал.
– Иван, друг мой. Как ты? Как ваша поездка в Москву? Ты мне совсем ничего не писал. Я уже и не знал, что думать, – проговорил немного растерявшийся Крекшин.
Истомин указал другу на кресло и сам сел напротив в другое.
– Вели принести нам кофе или фронтиньяка. Сегодня очень холодно, – усаживаясь в крес- ло, продолжил Крекшин, потирая озябшие руки. – Как Софья Павловна? Здорова ли твоя жена?
Иван молчал. В первый раз в своей жизни это молчание давалось ему легко. Он всегда ощущал зависимость от Крекшина, которая иногда тяготила его, иногда он считал это проявлением давней дружбы. Раньше он бы поспешил заговорить с ним, чтобы угодить, настраиваясь на некое превосходство Димитрия. Но сейчас он почувствовал себя свобод- ным от своего давнего друга, и ничем ему не обязанным.
– У нас все хорошо, – заставил себя ответить Иван. – Софья Павловна здорова. Она в своей комнате отдыхает. Как ты узнал, что мы вернулись в Петербург? Я никому не сообщал об этом.
– Ну, ты забываешь, где я состою на службе, Иван, – недовольно проговорил Крекшин. Я не узнаю тебя. Ты не рад своему другу? Что с тобой? Я спешил порадовать тебя и твою жену приглашением на маскированный бал. Хотел, чтобы после сонной Москвы, вы мог- ли окунуться в праздник, который так любит императрица. Ты выглядишь не совсем здо- ровым. Хочешь, я приглашу к тебе Брументроста.
– Ты полагаешь, что мне нужен лекарь? – парировал Истомин.
– Нет. Но ты, – Крекшин был обескуражен.
Ого, какая перемена! Не ожидал. На Димитрия Осиповича смотрел совсем другой человек. Его взгляд изменился, да и интонации голоса тоже.
– Я, пожалуй, пойду. Дурная погода, дурное настроение.
Крекшин поспешил встать и уйти. Истомина, почему-то развеселила сцена бегства Димит- рия. Он улыбнулся, глядя вслед бывшему другу и наставнику. В комнату вошла, кутаю- щаяся в шерстяной платок, Софья.
– Кто- то приходил?
– Да. Крекшин.
– А откуда он узнал, что мы вернулись?
– Я не знаю, но могу догадаться.
– И что он хотел?
– Хотел нас порадовать приглашением на маскированный бал.
Слова «маскированный бал» вызвали у Софьи странные чувства, будто все её танцы, романтические планы и ассамблеи были в другой жизни, и вдруг, ей очень захотелось вспомнить ту другую жизнь.
– Я думаю, Иван Васильевич, нам следует пойти. Мы так давно никуда не выходили. Исто- мин задумчиво посмотрел на дверь, в которую недавно вышел Крекшин.
– Да, конечно. Нам следует пойти.
В установленное для ассамблей время в доме прокурора военной коллегии Пашкова Егора Ивановича начали собираться ряженые гости. Вдохновительницей и зачинщицей этого опять стала Аграфена Петровна Волконская. У подъезда шипел и кружился фейер- верк. Кареты быстро подлетали, и высаживали особ в немыслимых нарядах. Некоторые гости были одеты как бургомистры, другие как персияне, испанцы, аббаты, римские войны, капуцины, кто-то в нарочито больших париках привлекали к себе невольное вни- мание. Некоторые, посчитали возможным, прийти в нарядах бояр с длинными фальши- выми бородами. Кем-то была собрана когорта из пяти карлов, наряженных стариками. Софья Павловна выбрала темно зеленое платье с шитьем и небольшую маску, изображая фею. Истомин облачился в костюм шкипера и нарочито держал в руках большую курите- льную трубку. Все вокруг приятно возбуждало ощущением праздника. Как только Софья вошла, она почувствовала восхищённые взгляды, обращённые на неё, ибо она впечатляла грацией и очарованием. Она осмотрелась. О, это ощущение мирской радости, которое когда-то так вдохновляло её, что все её существо приятно трепетало. Это было то самое будоражащее чувство, таящихся совсем рядом авантюрных приключений. Истомина вдох- нула полной грудью, и хотела, как прежде заставить себя играть безусловное счастье мо- лодой жены. Но осеклась, пережитое, и передуманное остановило её. Иван тоже был печа- лен, он оставил жену одну, и направился к замеченному им Нарышкину, одетому прела- том. Неожиданно, к Софье подлетела загадочная «Диана-охотница» – Аграфена Петровна.
– Софья Павловна, я очень рада вас видеть. Я прошу вас следовать за мной.
Волконская потащила Софью за собой.
– Что- то случилось, Аграфена Петровна?
– Софья Павловна, вас ждёт одно лицо.
Загадочно заговорила княгиня Волконская. Софья равнодушно посмотрела на Аграфену.
– Я не знаю о чем вы.
– Вам не к лицу меланхолия, моя милая.
Волконская потащила Софью за собой по коридору и впихнула в потаённую комнату. Она была небольшая, без окон, стены, обитые гобеленами, небольшой столик и два стула с резными ножками. Несколько свечей освещали фигуру человека, сидевшего спиной к Соне. Его испанский камзол мерцал шитьем. Софья Павловна окинула взглядом незнаком- ца, и почувствовала некое волнение.
– Вы хотели меня видеть? – неуверенно проговорила Софья.
Мужчина указал ей на стул с высокой спинкой. Софья села. Маска и полумрак не позволя-
ли разглядеть лицо незнакомца. Молчание затягивалось. Истомина вдруг поймала себя на мысли, что раньше бы такая встреча была бы для неё еще одной романтической страницей её жизни, она бы непременно взволновала её авантюрную натуру, но теперь она сидит в этой тайной комнате, и ей безразлично происходящее.
– Вы изволите молчать? Чем обязана?
Незнакомец встал, Истомина тоже, намереваясь уйти. Но мужчина взял её руку и поцело- вал.
– Да кто вы?
Она в порыве чувств сорвала маску и отпряла.
– Андрей, – выдохнула Истомина. – Андрей!
Софья не верила своим глазам. Это был он, её любимый, по которому она истосковалась, измучилась, считая дни и часы, и мечтая об их встрече. Женщина рванулась навстречу, раскрывшему объятия, князю Верейскому, который хотя и был инициатором этого свида- ния, в глубине души все еще боролся со страстной частью своей натуры, ибо хотел и не хотел этих отношений одновременно. Софья в объятиях Андрея заплакала, слишком мно- го переживаний пришлось на её долю в монастыре.
