Судя по всему, многие эмоции свойственны нам от рождения. Человеческих младенцев нет необходимости специально обучать тому, как избегать опасностей. Встреча с быстро приближающимся большим существом с острыми зубами, даже если подобного раньше не случалось, автоматически вызывает страх и избегание. В ходе эволюции в нашем мозге сформировалась общая модель страха, а не особый страх определенных вещей; при этом то, чего мы легко пугаемся, становится частью этой модели. Например, нам легче испытать страх змей, чем страх цветов.
Существуют ли общие для всех людей эмоции, которые охватывают разные промежутки времени и культуры? По устоявшейся теории, которую приписывают Полу Экману, существует шесть таких базовых эмоций, универсальных культурных концепций (иными словами, они не зависят от культуры): страх, гнев, счастье, грусть, отвращение и удивление. Согласно этой теории, сотни других описываемых нами эмоций, таких как недовольство, желание нравиться, сожаление и надежда, могут быть культурно зависимыми, или когнитивными конструкциями. Теория спорная, и доказательства ее истинности неоднозначны. Даже шесть базовых эмоций необязательно универсальны: мы просто пока не знаем об этом. Кроме того, таких эмоций, возможно, больше. В частности, появляются свидетельства в пользу того, что мы должны включить в этот список озлобленность («Вот я им всем покажу!»)
[281].
Существуют сотни эмоций, свойственных определенным культурам. В различных языках есть слова для того, что не имеет обозначения в вашем языке. Голландцы называют чувство, возникающее в ответ на оздоравливающее воздействие прогулки на ветру, uitwaaien. Если у вас никогда не возникало непреодолимого желания снять с себя одежду во время танца, значит, вы не испытывали эмоцию народов банту под названием mbuki-mvuki. Возможно, вы узнаете тревожное, трепещущее ощущение при сильном увлечении кем-то, но не сможете найти для него подходящее слово, если не разговариваете на тагальском языке, в котором его называют kilig
[282]. У датчан есть слово для обозначения эмоции, которая возникает, когда человек чувствует себя уютно, в безопасности, комфортно и окруженным заботой, – hygge. Но это даже не все, сюда входит и удовольствие от беседы с другом или езды на велосипеде в солнечный день. Как известно, у немцев есть слово schadenfreude для обозначения особого рода удовольствия, которое испытываешь, наблюдая за невзгодами других людей, особенно тех, кто вам не нравится
[283]. Все эти слова не имеют эквивалента в английском языке, но обозначают весьма конкретные эмоции в других культурах.
Одна из функций эмоций, не вызывающая никаких разногласий между учеными, – это регулирование «бюджета» организма, или его физиологических ресурсов, в любой момент, сохранение или расходование их в зависимости от ситуации. Если вы часто дышете и потеете, какой должна быть реакция организма? Все зависит от причины состояния и от вашей каузальной атрибуции. Что случилось – вы испугались тигра или болеете гриппом? Эти ситуации вызывают разную физиологическую реакцию.
Эмоции укрепляют «социальную валюту» – понимание психического состояния окружающих. Для этого мозгу приходится делать эмоциональные выводы. Исследовательница эмоций Лиза Фельдман Барретт
[284] говорит об этом следующее: «Вид вспотевшего и быстро дышащего человека означает одно, когда на нем спортивный костюм, и нечто совершенно другое – когда на нем смокинг жениха»
[285]. Способность делать такие заключения означает, что ваш мозг должен постоянно составлять прогнозы. Вы слышите шорох в траве – и он делает статистический вывод о том, что там может быть, с учетом того, идет ли позади ваш друг, дует ли ветер и находитесь ли вы в местности, где водятся змеи.
Следовательно, если говорить об интерпретации событий, то мозг делает не прогнозы, а сверхбыстрые «предсказания после свершившегося» – умозаключения о произошедшем. Он постоянно переписывает вашу перцептивную историю таким образом, чтобы она соответствовала новым фактам. Это одна из форм (статистического) байесовского вывода – составить мнение и обновлять его по мере поступления информации.
Как и все остальное, наша эмоциональная жизнь должна развиваться и достигать зрелости. У младенцев отсутствует эмоциональное самосознание, они испытывают лишь ограниченный диапазон эмоций. В течение первого месяца жизни с ними не происходит почти ничего, кроме страдания, выражаемого плачем, и удовлетворенности. Социальная улыбка, обозначающая счастье или радость, появляется в два месяца. Другие эмоции накладываются на эти только после шести месяцев. К концу первого года жизни младенцы начинают испытывать страх, а в два года – гнев (ужасный возраст!). Кроме того, целый класс социальных эмоций возникает вследствие взаимоотношений с другими людьми, но они появляются позднее, когда ребенок обретает самосознание и начинает беспокоиться о том, как его воспринимают окружающие. К числу таких эмоций относятся вина, стыд, смущение и гордость. Дифференциация эмоций (способность оценивать и описывать их) развивается в полной мере только после 20 лет. Например, подростки обычно говорят, что ощущают по одной эмоции за один раз, тогда как совершеннолетние молодые люди рассказывают о смешении эмоций и могут концептуализировать их как испытываемые одновременно
[286].
КАКОВА НАУЧНАЯ ОСНОВА ЭМОЦИЙ?
Можно ли полностью свести эмоции к действию нейрохимических веществ? Иначе говоря, верно ли то, что их выработка создает эмоции? Теоретически, да. Современная нейронаука исходит из предположения, что, имея достаточно информации, можно связать все мысли, чувства, надежды и стремления с определенными состояниями головного мозга. Однако сейчас и на много лет вперед это всего лишь гипотеза. Мы еще очень далеки от возможности говорить так: «После введения нескольких микролитров прогестерона в извилину гиппокампа это произойдет».
