Все эти системы взаимодействуют друг с другом. Например, восприятие боли меняется под влиянием эмпатии. Чувствительность к боли повышается при виде страданий близкого человека, в отличие от реакции на боль незнакомца. По всей видимости, это происходит при посредничестве зеркальных нейронов – особых клеток головного мозга, которые позволяют нам мысленно моделировать мир действий. В шутку я называю это так: «Что мартышка видит, то и делает» – из-за того, как были открыты эти нейроны. У обезьяны, наблюдавшей за тем, как другая чистит банан, была зарегистрирована нейронная активность в той области мозга, которая обеспечила бы движение ее лап, если бы она выполняла те же действия, хотя животное не совершало никаких движений. Ее мозг выполнял нейронное моделирование. Точно так же, при виде того, как кто-то получает травму – даже если это сцена из фильма, – мы вздрагиваем, словно ушиблись сами. Вероятно, эволюционная основа этого явления обеспечивает человеку возможность узнать о неприятных событиях без необходимости переживать их самому.
Боль плохо сказывается на нашем эмоциональном состоянии и когнитивных функциях, вызывая плохое настроение или раздражение, нарушения внимания, памяти и принятия решений. При этом негативный настрой может повлечь за собой усиление боли, тогда как позитивный способен ее уменьшить. Когнитивная оценка боли тоже либо усиливает, либо облегчает ее. Головной мозг устроен так, что когнитивные функции, эмоции и боль действуют двусторонне.
Знак «–» указывает на отрицательное воздействие, а знак «+» – на положительное
Рисунок скопировала Линдси Флеминг из: M. C. Bushnell, M. Čeko, and L. A. Low, “Cognitive and Emotional Control of Pain and Its Disruption in Chronic Pain,” Nature Reviews Neuroscience 14, no. 7 (2013): 502.
Кэтрин Бушнелл из Университета Макгилла и Национального института здоровья США продемонстрировала, что кожная боль (боль на коже называют соматической) ощущается совсем не так, как висцеральная, или внутренняя (боль во внутренних органах называется эпикритической)
[441]. Мы склонны субъективно оценивать внутреннюю боль как более неприятную по сравнению с кожной болью. По неврологической оценке, ощущения от пореза на пальце могут быть равны по интенсивности боли в желудке. Однако субъективно мы оценили бы последнюю как более неприятную. Когда стоматолог чистит и шлифует ваши зубы, вам крайне неприятно, но обычно эти ощущения не называют болевыми. Массаж стоп методом акупунктуры или рефлексологии тоже бывает болезненным, но, как ни странно, приятным. Следовательно, нейронные сети головного мозга отделяют боль от неприятных ощущений.
По всей вероятности, различие между кожными и внутренними ощущениями, а также между болью и дискомфортом, имеет эволюционную природу. Чувственное восприятие той части вас, которая взаимодействует с внешним миром, стало в процессе эволюции весьма чувствительным к тому, где именно тело получило повреждение. Внутренняя боль обычно не требует такой точности. В связи с этим кожная боль обычно ощущается как локализованная и отчетливая, и люди гораздо лучше различают ее степень. Расположение внутренней боли, напротив, труднее определить
[442]. Большая часть нервных волокон, передающих информацию между внутренними органами и головным мозгом, не покрыты миелиновой оболочкой, и у них низкая плотность распределения, чем и обусловлена некоторая неточность
[443]. Скажем, боль в пищеводе часто путают с сердечной болью, а несварение желудка описывают как изжогу.
Такой эволюционный процесс привел к созданию отдельных нейронных сетей для двух типов боли. Кожная боль активирует вентролатеральную (расположенную внизу и по бокам) префронтальную кору в большей степени, чем внутренняя. Внутренняя же боль, в свою очередь, обеспечивает более высокий уровень активации соматосенсорной коры (области мозга, показанной на рисунке выше), а также передней поясной коры и двигательной коры головного мозга
[444]. Почему в этом процессе задействована двигательная кора? Те ее области, которые активирует внутренняя боль, контролируют лицо, язык и рвотный рефлекс. Исследователи обнаружили это, когда ввели в пищевод участников исследования шар и наполнили его воздухом. Такая манипуляция смоделировала дискомфорт и ощущения, похожие на те, которые мы испытываем после употребления вредной пищи или напитка, когда нам необходимо прекратить есть или пить, выплюнуть оставшуюся пищу или жидкость, выделить слюну, чтобы растворить остатки и, возможно, отрыгнуть вредный материал. Вот почему активируется участок двигательной коры головного мозга, отвечающий за лицо, язык и рвотный рефлекс.
Для описания этих двух источников боли и того, как мы ее ощущаем, употребляются разные слова. Кожную боль мы описываем с помощью более четких формулировок и точно определяем. Поскольку внутренняя боль локализована не так ясно, мы жестикулируем или указываем рукой, рассказывая о ней, и называем ее ноющей или пульсирующей. Во многих случаях мы не уверены, откуда она исходит. Для описания внутренней боли пациенты используют больше слов в целом и больше эмоциональных слов в частности.
Возможно, из предыдущей главы вы помните, что галлюциногенный препарат кетамин снижает социальную тревожность – это состояние зависит от концентрации глутамата в головном мозге. Кетамин, принимаемый людьми при боли, по-разному воздействует на кожную и внутреннюю боль, оказывая при этом минимальное побочное действие
[445]. Это вещество уменьшает как внутреннюю боль, так и неприятные ощущения от нее, а в случае кожной боли – только неприятные ощущения. А суть тревожности состоит как раз в ощущении дискомфорта и опасениях, что оно сохранится и в будущем.
