И Андрей поплелся домой ссутулясь и запинаясь нога за ногу, смотреть на него было больно. Я же, помолясь в душе, попросил помощи у последнего оставшегося незадействованным гриба синяка — выручай же, брат, на тебя одна надежда и осталась…
А я назло всем чертям решил остаться на Пионере и потренироваться, два дня ведь впустую пролетели с этими монетами и джинсами. Только снял куртку, только приступил к первым формам, только погладил кобылку и начал расправлять крылья аисту, глядь — Инна подошла со стороны хоккейной коробки. Одна.
— Ну привет, красотка, заниматься будешь или так, мимо шла? — спросил я без особого выражения.
— Заниматься, родной, заниматься, — ответила Инна, копируя видимо меня.
— Ну давай с начала стартуем… ты кстати в курсе, что у нас тут ночью Игорька зарезали?
Инна была не в курсе.
— Можешь меня поздравить, я главный подозреваемый — все утро в ментовке провел, допрашивали и отпечатки пальцев сличали.
— И что насличали?
— Несвпадуха случилась, пока отпустили под подписку о невыезде…
— Ну дела… и ты так спокойно об этом говоришь?
— А что же мне, головой о гипсового пионера что ли биться? Так не дождешься. Давай вон заниматься, раз пришла.
Опять встал в исходную позицию, поправил ее стойку, далее она довольно сносно копировала все мои движения, даже ничего и менять не надо было. По ходу дела обозначал, как оно это все называется, чисто, чтоб не скучно было. Через полчасика закончили. Сели на скамейку, тут Инночку и прорвало:
— Знаешь, Сережа, по-моему я тебя люблю…
Ну детский сад какой-то, честное слово.
— Ты уж уточни, по-моему или любишь, это важно, — начал издеваться я.
— По-моему… люблю… ты такой весь из себя необычный, за все берешься, все знаешь, все умеешь, деньги вон шальные раздобыл, и машина у тебя — я таких еще не встречала…
— Эй-эй, подожди, а как же хоккеисты с летчиками?
— Никуда они не денутся… потом как-нибудь, а пока у меня на горизонте строго один ты…
— А как же Андрюха, у вас же с ним что-то начиналось вроде?
— А что Андрюха… теленок он какой-то, молчит и краснеет… подрастет до бычка, тогда и поговорим…
И верно ведь, Андрюхе сейчас не до Инн, другие заботы у него — пятерик на зоне корячится, — подумал я, а вслух сказал:
— Послушай, Инка, а ты знаешь, что обычно о таких вещах девочки первыми не говорят? Парни начинают как правило…
— Да знаю я все, — с грустью в голосе отвечала она, — но во-первых от тебя не дождешься, ты своей Анюточкой занят, а во-вторых были такие случаи, что и первыми говорили, Татьяна Ларина например написала все как есть Евгению Онегину, а он…
— А он, гнида, — подхватил я, — послал ее подальше… ты знаешь, я не Онегин… и даже не Ленский, посылать тебя конечно никуда не буду, скажу только, что в твоем подростковом возрасте это обычное дело… давай подождем хотя бы недельку, а там видно будет…
Инна откинулась на спинку скамейки, посмотрела в синее небо, затем спросила очень тихо:
— Да, и что это ты там насчет практических занятий вчера говорил?
— Каких таких занятий? — начал вспоминать я. Вспоминалось с трудом на фоне последних-то бурных событий.
— Ну когда я про оргазм спросила, ты ответил, что мол ты еще на практике попроси это показать…
— Ааа, вспомнил, извини, голова немного другим занята… слушай, Инка, ты хоть понимаешь, как такая практика будет протекать?
— А мне плевать, хочу почувствовать, что такое оргазм, подруги столько про него понарассказывали, только я одна как дура…
— Так ты тоже рассказывай.
— То есть?
Рассказал ей соответствующий анекдот, Инна внимательно выслушала, как будто я ей статью из газеты пересказал, и продолжила:
— А все равно хочу и точка.
Тут у меня перед глазами стремительным челябинским метеоритом пролетела возможная картина обучения Инки:
— Ну пойдем, — со вздохом сказал я.
— Куда? — с опаской в голосе переспросила Инна.
— Ну куда-нибудь подальше от глаз, не на улице же тебе эти курсы устраивать.
Решил отвести ее в бомбоубежище, заодно и посмотрим, что там и как. Взял по дороге маленький мат из клуба, в спортзале завалялся и открыл дальнюю дверь, она как раз по моим представлениям, должна была выводить в бомбарь. По дороге решил спросить у Инны совета:
— Слушай, ты вроде с Анютой дружишь, не пояснишь, чего это у нее такие перепады в настроении дикие?
— А это ее заколдовали, — ответила Инна.
— То есть? — удивленно остановился я.
— Да расслабься ты, я пошутила, не один ты шутить умеешь. В семье у нее не все в порядке, вот и все.
— И что именно там не в порядке?
— Вот ты у нее и спроси, а я хоть и болтушка, но там, где надо, я тоже молчать умею.
— Ну ОК, спрошу как-нибудь… пришли.
Замок на двери бомбаря был сильно ржавым на вид и открылся с большой натугой, изнутри дверь была оборудована двумя кремальерами, как собственно и полагается — проверил, все работает, но резинки конечно давно потрескались. Свет тоже включился, под потолком загорелась голая лампочка свечей так на 200. По стенам стояли скамейки, в углу несгораемый шкаф, полки какие-то в углу пустые и страшные плакаты с противогазами на стенах.
— Заходите, сударыня, щас начнем обучение… по методу Илоны Давыдовой.
— Это кто такая?
— А, неважно, иностранным языкам обучает ускоренно. Так, эти скамеечки мы сдвинем и постелим на них этот мат. Отлично. Теперь такой нескромный вопрос — ты девственница?
— Чего?
— Ну до этого половые контакты с кем-то были?
— Нет… кажется.
Ну опять детский сад пошел… придется что-то на ходу придумывать.
— Раздевайтесь, сударыня.
— Что, совсем?
— Ну естественно.
— Я стесняюсь.
— Вчера на источнике ты что-то гораздо смелее была… ну ладно, я отвернусь.
Отвернулся, Инна чем-то там пошуршала, потом сказала, что все.
— Хорошо, ложись на спину. Нет, руками можно не прикрываться. Значит так — оргазм, Инночка, это высшая точка сексуального возбуждения, сопровождающаяся сильным наслаждением, да. Мужской и женский оргазм различаются примерно так же, как хоккей и фигурное катание…
